Онлайн книга «Седьмой дневник»
|
* * * Всё, что мы знаем, – приблизительно, вразброд, обрывочно и смутно, и зря мы смотрим снисходительно на тех, кто тёмен абсолютно. * * * Я в этой мысли прав наверняка, со мной согласны лучшие умы, что жирный дым любого пикника Творцу милей, чем постные псалмы. * * * Слежу пристрастно я и пристально — с годами зрение острее, — как после бурь в уютной пристани стареют сверстники быстрее. * * * Есть у меня давно уверенность, что содержанье тела в строгости и аскетичная умеренность — приметы лёгкой, но убогости. * * * Цветущею весной, поближе к маю у памяти сижу я в кинозале, но живо почему-то вспоминаю лишь дур, что мне когда-то отказали. * * * Есть Божье снисхождение в явлении, знакомом только старым и седым: я думаю о светопреставлении спокойнее, чем думал молодым. * * * Склеротик я, но не дебил, я деловит и озабочен, я помню больше, чем забыл, но то, что помню, – смутно очень. * * * Печальное чувствую я восхищение, любуясь фигурой уродской: от жизни духовной у нас истощение бывает сильней, чем от плотской. * * * Доволен ли Господь картиной этой? Затем ли сотворял Он шар земной, чтоб мы готовы стали всей планетой отправиться к Нему взрывной волной? * * * Назвать мне трудно это чувство, в нём есть болезненное что-то: мне стыдно, пакостно и грустно, когда читаю идиота. * * * Мотив уныло погребальный звучит над нами тем поздней, чем дольше в нас мотив ебальный свистит на дудочке своей. * * * От лозунгов, собраний и знамён удачно весь мой век я уклоняюсь, я менее, чем хочется, умён, но менее мудак, чем притворяюсь. * * * Вся жизнь моя уселась на диету, стремясь в тоску воздержанности влезть, уже в судьбе крутых событий нету, а страсти – есть! * * * Вместе с нами он ест угощение, вместе с нами поёт про камыш, только есть у меня ощущение, что внутри него – дохлая мышь. * * * Мне всегда с утра темно и худо, и тому не выпивка виной, это совесть, ветхая зануда, рано утром завтракает мной. * * * Кошмарно время старости летит, таща с собой и нас неумолимо, но к жизни так ослаб наш аппетит, что кажется – оно несётся мимо. * * * Когда б меня Господь спросил, что я хочу на именины, я у Него бы попросил от жизни третьей половины. * * * Забавные мысли по части морали ко мне приходили не раз: мы с чистой душой беззастенчиво крали, а грех – если крали у нас. * * * Мне думать лень и неохота про скудость завтрашнего дня: как будто выпотрошил кто-то меня былого из меня. * * * Я убеждался многократно, что стоит жизнью дорожить, но тихо жить и аккуратно — совсем не лучший способ жить. * * * Мне хорошо, когда лежу, не потому, что мышцы скисли, — я лёжа легче нахожу свои растерянные мысли. * * * Печальны утекающие дни: мне стал уход ровесников привычен, а с кем хотел бы видеться – они уходят раньше тех, кто безразличен. * * * Питомцы столетия шумного, калечены общей бедой, мы дети романа безумного России с еврейской ордой. * * * Мошенники, прохвосты, прохиндеи, охотно собираясь тесным кругом, едины в одобрении идеи, что следует быть честными друг с другом. * * * Чем более растёт житейский стаж, чем дольше мы живём на белом свете, тем жиже в нас кипит ажиотаж по поводу событий на планете. * * * Нас годы гнули и коверкали, но строй души у нас таков, что мы и нынче видим в зеркале на диво прежних мудаков. * * * Следя, как неуклонно дни и ночи смываются невидимой рекой, упрямо жить без веры – тяжко очень, поскольку нет надежды никакой. * * * Теперь я смирный старый мерин и только сам себе опасен: я даже если в чём уверен, то с этим тоже не согласен. * * * Судьба сигналы шлёт нам, но толкуем мы так разнообразно эти знаки, что часто чемоданы вдруг пакуем, хотя настало время сеять злаки. * * * Уроны, утраты, убытки меня огорчают слегка, но шепчут под вечер напитки о фарте, что жив я пока. * * * Потребность наших душ в идее, мечте и мифе благородном отменно чуют прохиндеи, вертя сознанием народным. * * * Карай мою дурную плоть, лишай огня мой нищий дух, но упаси меня, Господь, от говоренья правды вслух. * * * Что будут к худу изменения, повсюду видно изнутри: везде на запахи гниения из нор вылазят упыри. * * * Хотя в литературе нет советов, как жить, чтобы душа была в нирване, Обломов был умнее, чем Рахметов: лежал не на гвоздях, а на диване. * * * Я счастлив, отвечает мерин сивый, и кажется, нельзя сказать иначе, сегодня быть несчастным – некрасиво: |