Онлайн книга «Седьмой дневник»
|
беда ещё видней после разлуки; от рабства, растворённого в крови, избавятся, возможно, только внуки. * * * Живя среди сплошного скотства, но сам желая жить не так, я брал уроки благородства у непородистых собак. * * * А вдруг на небе – Божий дар! — большие горы угощения, дают амброзию, нектар, и чуть по жопе – в знак прощения? * * * Очень торопясь я вечно жил, многое я делал впопыхах, и жалею ныне, что спешил, больше, чем о дури и грехах. * * * Глупо нам пенять на годы, унывать и хмуриться; изо всех даров природы мне любезней курица. * * * Я не в силах это объяснить, чувствую нутром, не понимая: как только слова натянут нить — музыка является немая. * * * Выделывал я антраша и курбеты, напяливал маски шута и паяца, легко преступал через Божьи запреты, и жалко со всем этим напрочь расстаться. * * * Жуткая мне снилась ситуация — как по Божьей прихоти обидной наша охуительная нация стала тихоструйной и невидной. * * * Прямо хоть беги отселе или пса с цепи спусти: все евреи – Моисеи, все хотят меня вести. * * * Примкнуть и слиться, жить похоже, подобно всем на белом свете… Но вдруг такие встретишь рожи, что усыхают мысли эти. * * * Хоть я и тёмен, и мудила, однако всё же тем не менее, о чём бы речь ни заходила — имею собственное мнение. * * * Конечно же, слава – огонь, а не дым, на дым не летят мотыльки. Жаль тех, кто в огонь залетел молодым — помельче от них угольки. * * * В иное судьбы измерение вот-вот попадут наши дети. Глухое ползёт озверение по этой безумной планете. * * * В России жалко мне подростков — они отзывчивы на слово, и заморочки отморозков их душам – дудка крысолова. * * * Кончается прекрасное кино, прошла свой путь уставшая пехота… И мне уже за семьдесят давно, а врать ещё по-прежнему охота. * * * Бутылок ловкий открыватель, с их содержимым я борюсь, а в жизни – тихий обыватель и всех начальников боюсь. * * * С равной смесью лености и пыла то читал, то пил, то пел бы песни я; если бы писать не надо было, то писатель – чудная профессия. * * * Для подвигов уже гожусь едва ли, но в жизни я ещё ориентируюсь. Когда меня в тюрьме мариновали, не думал я, что так законсервируюсь. * * * Сеять разумное, доброе, вечное, чувствуя радость успеха заранее — дело по сути своей бесконечное, как и любое пустое старание. * * * О, я готов ползти ползком, терпеть хулу, толочься в ступе, но заглянуть одним глазком в тот мир, который недоступен. * * * Потолок моего интеллекта очевиден по уровню книг, и я счастлив, услышав, что некто прямо в суть мироздания вник. * * * Во всех моих житейских нуждах, при всей исчерпанности сил я у людей чужих и чуждых ни в чём поддержки не просил. * * * Стала сказкой быль большевиков и чужой – родная сторона. Мучит ностальгия стариков: из-под них уехала страна. * * * Внутри у нас – большая пустота, набитая спасительными мифами, отсюда и святая простота скольжения рассудка между рифами. * * * В печати российской теснятся мыслители всяческой масти, и Бога они не боятся под задом незыблемой власти. * * * Бывал я бит, бывал унижен — легко творили пытку гниды, но не был я на них обижен — на гнид не может быть обиды. * * * Нуждается живое существо в неспешном захмелённом разговоре. Без выпивки – какое торжество? От выпивки слабее душит горе. * * * Одним заболеванием стервозным я смолоду загадочно страдаю: задумавшись о чём-нибудь серьёзном, я в сон незамедлительно впадаю. * * * Вдруг мысли потянулись вереницей, хотел я занести их на скрижали, перо уже скользило по странице, но дуры эти дальше побежали. * * * Уходит молча – всем поклон и просьба не рыдать — как из Москвы – Наполеон, из жизни – благодать. * * * Сегодня приключился странный день, как будто он подбадривал меня, и будущих удач ложилась тень на мизер протекающего дня. * * * Я себе добыл покой и волю, я живу в любви и всепрощении, и весьма обязан алкоголю за поддержку в этом ощущении. * * * На мир посмотреть если здраво — холодным покроешься потом, и мир осуждать – наше право, оно по душе идиотам. * * * Тоска тревожна и густа — невнятная и ниоткуда, и хочется поверить в чудо слов из горящего куста. * * * Я понять пытаюсь безуспешно, для какой загадочной нужды время сортирует нас неспешно и сорта различны до вражды. * * * До чего же, однако, мы дожили на житейской подвижной лесенке: |