Онлайн книга «Заплыв»
|
— Правильно, сынок! На беспалую руку не перчатку надобно искать, а варежку! Так-то! Кедрин сорвал с головы фуражку, скомкав, махнул над толпой: — Раздавить — не сложно! Расплющить — сложнее! — И расплющим, родной! — заголосила толстая баба в рваном ватнике. — Кровью заблюем, а расплющим! — Рааасплюющииим! — заревела толпа. — Вы же радио слушаете, газеты читаете! — кричал секретарь, размахивая фуражкой. — Вам слово сказать — и маховики закрутятся, руку приложить — и борова завоют! — И приложим, ещё как приложим! — заревели мужики. — У вас бревно поперёк крыши легло! — Повернёооом! — Говно в кашу попало! — Вынееем! — Творог на пол валится! — Подберееооом! — Репа лебедой заросла! — Прополеееем! — Прополем, милай, прополем! — завизжала все та же толстая баба. — Я те так скажу, — она выскочила из толпы, потянулась заскорузлыми руками к Кедрину, — у меня семеро дитев, две коровя, телушка, свинья, подсвинок, гуси да куры! И сама-то не блядь подзаборная — чаво морщины считать! Коль спину распрямили — руки гнуть, чугуны таскать да лбом стучаться заслужила! А коль не потворствовать — пересилим! Выдюжим! — Выыыдюжиииим! — заревела толпа. Хромой чернобровый старик протиснулся вперёд, размахивая руками, захрустел головешками: — Я башкой стену проломил, под танк клешню сунул, и вот. — Трясущейся рукой он вцепился в отворот пиджака, тряхнул гроздью тусклых медалей. — Получил и помню, как надо. Не о себе печёмся, а коль хватит — запрягём да поедем! И, всхлипнув, вытянул жилистую шею, заголосил по-бабьи тонко: — Поедиииим! А то ишь! Прикипели! Запаршивели! Нееет! Раскуем! Захотиииим! — Захотим! — зашумели вокруг. Кедрин обвёл толпу радостно слезящимися глазами, тряхнул головой и поднял руку. Толпа затихла. Он смахнул слёзы, проглотил подступивший к горлу комок и тихо проговорил: — Я просил принести полведра бензина. Толпа расступилась, пропуская мальчика в рваном ватнике и больших, доходящих ему до паха сапогах. Скособочившись, склонив набок стриженую голову, он нёс ведро, наполовину наполненное бензином. На ведре было коряво выведено: ВОДА. Пробравшись к фундаменту, мальчик протянул ведро секретарю. Тот подхватил его, поставил рядом, не торопясь достал из кармана спички. Толпа ждала, замерев. Кедрин чиркнул спичкой, поднес её к лицу и, пристально разглядывая почти невидимое пламя, спросил: — Откуда ведёрко? Мальчик, не успевший юркнуть в толпу, живо обернулся: — У дяди Тимоши в сенях стояло. Кедрин многозначительно кивнул, повернулся к понуро стоящему Тищенко. — Дядя Тимоша. Это твоё ведро? Председатель съёжился, еле слышно прошептал разбитыми губами: — Моё… то есть наше. С фермы. Поили из него. Секретарь снова кивнул и спросил: — А как ты думаешь, дядя Тимоша, вода горит? Тищенко всхлипнул и замотал головой. — Не горит, значит? Давясь слезами, председатель снова мотнул головой. Кедрин вздохнул и бросил догорающую спичку в ведро. Бензин вспыхнул. Толпа ахнула. Тищенко открыл рот, качнулся: — Тк ведь… Кедрин обратился к толпе: — Что написано на ведре? — Водаааа! — Вода — горит? — Неееет! — Кого поили из этого ведра? — Скооооот! — Скот — это засранные и опухшие? — Даааа! — Вода — горит? — Неееет! — Этот, — секретарь ткнул пальцем в сторону Тищенко, — засранный? — Даааа! — Опухший? — Даааа! — Кого поили из ведра? — Скоот! — Это засранные и опухшие? — Даааа! — Вода — горит? — Неееет! — А что написано на ведре? — Водааааа! — А этот — засранный? — Даааа! — Опухший? — Даааа! — Так кто же он? — Скооот! — А что написано на ведре? — Водаааа! — Ну, а вода — горит?! — оглушительно закричал секретарь, наливаясь кровью. — Нееееет! — А этот, этот, что стоит перед вами, — кто он, кто он, я вас спрашиваю, а?! Стоящие набрали в легкие побольше воздуха и выдохнули: — Скооооот! — А что написано на ведре?! — Водаааа! — Ну, а вода, вода-то горит, я вас спрашиваю?! — Секретарь трясся, захлебываясь пеной. — Неееет! — Кого поили из ведра? — Скоооот! — Значит — этого? — Даааа! — Поили? — Даааа! — Поят? — Даааа! — Будут поить? — Даааа! — Сейчас или завтра? Толпа непонимающе смолкла. Мужики недоумевающе переглядывались, шевелили губами. Бабы испуганно шептались. — Ну, что притихли? — улыбнулся Кедрин. — Сейчас или завтра? — Сейчас, — робко пискнула какая-то баба и тут же поправилась: — А мож, и завтря! — Значит — сейчас? — Улыбаясь, Кедрин разглядывал толпу. — Сейчас! — прокричало несколько голосов. — Сейчас? — Сейчас! — Сейчас?! — Сейчааас! — заревела толпа. — Поить? — Поиииить! — Да? — Даааа! Секретарь подхватил ведро и выплеснул на председателя горящий бензин. Вмиг Тищенко оброс клубящимся пламенем, закричал, бросился с фундамента, рванулся через поспешно расступившуюся толпу. Ветер разметал пламя, вытянул его порывистым шлейфом. С невероятной быстротой объятый пламенем председатель пересек вспаханное футбольное поле, мелькнул между развалившимися избами и полегшими ракитами и скрылся за пригорком. Среди общего молчания раздался сухой и короткий звук ломающихся досок. Звук повторился. |