Онлайн книга «Первый субботник»
|
Елисеев почесал затылок: – Так может и мне сначала лаборантом в аэродинамической лаборатории поработать? Сидящий рядом Зайцев хлопнул его по плечу: – Точно, Витек. Ты в трубе вместо самолета стоять будешь. Ребята засмеялись. – Вот тогда из него всю дурь магнитофонную повыдует! – громче всех засмеялась Лебедева, вызвав новый взрыв хохота. Елисеев замахал руками: – Ну хватит надрываться! Что вы, как ненормальные… давайте кладите картошку, а то угли остынут… Ребята стали доставать картошку из рюкзаков и бросать в угли. Елисеев закапывал ее, ловко орудуя палкой. Савченко склонился над пустым ведром: – А что, чай кончился уже? – Так его и было немного – полведра всего. Все же выкипело… – Ребят, сходите кто-нибудь за водой! – громко попросила Лебедева. – Мы сейчас новый чаек поставим. Сергей Андреевич взял ведро: – Я схожу. Стоящий рядом Соколов протянул руку: – Сергей Андреевич, лучше я. – Нет, нет, – учитель успокаивающе поднял ладонь. – Ноги затекли. Насиделся. – Тогда можно мне с вами? Все-таки далеко нести… Учитель улыбнулся: – Ну пошли. Они двинулись к лесу. Невысокая июньская трава мягко шелестела под ногами, ведро в руках Сергея Андреевича тихо позвякивало. Большие, освещенные луной кусты обступали со всех сторон, заставляя петлять между ними, отводить от лица их влажные ветки. Сергей Андреевич неторопливо шел впереди, насвистывая что-то тихое и мелодичное. Когда вошли в лес, стало прохладно, ведро зазвенело громче. Сергей Андреевич остановился, кивнул головой наверх: – Смотри, Миша. Соколов поднял голову. Вверху сквозь слабо шевелящуюся листву мутно-белыми полосами пробивался лунный свет, а сама луна посверкивала в макушке высокой ели. Полосы молочного света косо лежали на стволах, серебрили кору и листья. – Прелесть какая, – прошептал учитель, поправляя очки, в толстых линзах которых призрачно играла луна. – Давно такого не видел. А ты? – Я тоже, – торопливо пробормотал Соколов и добавил, – Луна какая яркая… – Да. Недавно полнолуние было. Сейчас ее в рефрактор как на ладони видно… Сергей Андреевич молча любовался лесом. Через некоторое время Соколов спросил: – Сергей Андреевич, а наш класс будет каждый год собираться? – Конечно. А что, уже соскучился? – Да нет… – замялся Соколов. – Просто… я вот… – Что? – учитель повернулся к нему. – Ну я… Он помолчал и вдруг быстро заговорил, теребя ветку орешника: – Просто… Вы для меня столько сделали, Сергей Андреевич… и вот кружок, и астрономию я полюбил поэтому… А сейчас – выпуск и все. Нет, я понимаю, конечно, мы должны быть самостоятельными, но все-таки… я… Он замер и быстро проговорил начавшим дрожать голосом: – Спасибо вам за все, Сергей Андреевич. Я… я… никогда в жизни не забуду то, что вы для меня сделали. Никогда! И вы… вы… вы великий человек. Он опустил голову. Губы его дрожали, пальцы судорожно комкали влажные листья. Сергей Андреевич нерешительно взял его за плечо: – Ну что ты, что ты, Миша… Минуту они простояли молча. Потом учитель заговорил – тихо и мягко: – Великих людей, Миша, очень мало. Я же не великий человек, а простой учитель средней школы. Если я тебе действительно в чем-то помог – я очень доволен. Спасибо тебе за теплые слова. Парень ты способный и, мне кажется, из тебя должен получиться хороший ученый. А вот расстраиваться, по-моему, ни к чему. Впереди новая жизнь, новые люди, новые книги. Так что повода для хандры я не вижу. Он потрепал Соколова по плечу: – Все будет хорошо. Класс ваш дружный. Каждый год встречаться будем. А ко мне ты в любое время заходи. Всегда буду рад тебе. Соколов радостно поднял голову: – Правда? – Правда, правда, – засмеялся Сергей Андреевич и слегка подтолкнул его. – Ну, пошли, а то ребята чаю не дождутся. Они двинулись через призрачно освещенный лес. Ведро снова стало поскрипывать, сучья захрустели под ногами. Сергей Андреевич шел первым, осторожно придерживая и отводя гибкие ветки кустов. Лес расступился, кончился резким обрывом с неровными краями, поросшими мелким кустарником. Внизу блестела узкая полоска реки, сдавленная зарослями буйно разросшегося камыша. За рекой долго тянулось мелколесье и лишь вдалеке поднимался темный массив соснового бора. Сергей Андреевич постоял на краю обрыва, молча разглядывая открывшийся вид, потом шагнул вниз и молодцевато сбежал к реке по крутому песчаному спуску. Соколов спустился следом. Возле реки песок был плотным и мокрым. Сергей Андреевич ступил на лежащий в воде пень, зачерпнул ведром: – Вот так… Слева из густых камышей вылетел бекас и, посвистывая, полетел прочь. – Красота какая, – проговорил учитель, опуская ведро на песок. – Вот, что значит – природа, Миша… Он помолчал, потом, сунув руки в карманы куртки, продолжал: – Как все гармонично здесь. Продумано. Непроизвольно. Вот у кого надо учиться – у природы. Я, признаться, если раз в месяц сюда не съезжу – работать не могу… Он посмотрел вдаль. Сосновый бор тянулся до самого горизонта, растворяясь в розоватой дымке, подсвечивающей на востоке ночное небо. Соколов тихо проговорил: – А мне, Сергей Андреевич, это место тоже очень нравится. Я сюда обязательно приеду. – Приезжай, – кивнул учитель. – Здесь как бы силу набираешь. Чистоту душевную. Как-будто из заповедного колодца живую воду пьешь. И после воды этой, Миша, душа чище становится. Вся мелочь, дрянь, суета – в этот песок уходит… Он поднял ведро и пошел вверх по осыпающемуся песку. Наверху Соколов протянул руку к ведру: – Сергей Андреевич, можно я понесу? – Неси, – улыбнулся учитель, передал ему ведро и добавил: – Иди, я попозже подойду. Воздухом лесным подышать хочется… Соколов подхватил тяжелое ведро и двинулся через лес. |