Онлайн книга «Иванов и Рабинович, или "Ай гоу ту Хайфа!"»
|
— Ай гоу ту Хайфа!!! — А это что?! — простонал человек в рубашке и показал на мыс Рас-эль-Курум. — Господин Рабинович и господин Иванов!.. Я — Шапиро из Мелитополя! Я пока буду ваш переводчик!.. Немедленно повертайте к набережной!!! Вас же там вся Хайфа ждет!.. — Но там нет причала!.. — крикнул Арон. — Для кого?! Для вас?! Мишугине! Следуйте за мной! — распорядился Шапиро и что-то на иврите сказал людям в форме. Те рассмеялись, развернули катер и, стараясь не уходить далеко от «Опричника», неторопко повели катер к берегу — туда, где виднелся белый госпиталь, золотой купол храма, элеватор и гостиница на горе. Арон прибавил обороты двигателю и повел яхту за катером с Шапиро из Мелитополя на борту. Когда до набережной оставалось метров сто пятьдесят, Василий и Арон увидели огромную толпу встречающих — человек триста, не меньше! Над набережной висел длинный белый транспарант, на котором по-английски было написано метровыми буквами: «АЙ ГОУ ТУ ХАЙФА!» — Ничего себе… — пробормотал Василий. — Мамочка родная!.. — Попали!.. — сказал Арон и резко замедлил ход яхты, переведя двигатель на реверсивный режим. — Ты что?.. Ты что?! — испугался Василий. — Ничего! — отрезал Арон. — Я пока себя в порядок не приведу, близко не подойду к берегу! — Неудобно, Арончик… — прошептал Василий, поглядывая на рукоплещущую толпу. — Неудобно в таком виде на глаза людям показываться, — сказал Арон. — Ты на себя посмотри! Это же кошмар какой-то!.. Арон оглядел Василия с головы до ног и будто увидел его впервые: обросшего длинными неопрятными космами, с двухнедельной щетиной, грязного, измученного, в пропотевшей и уже продранной тельняшке, в разорванных шортах, сделанных из обычных старых рабочих брюк при помощи одного взмаха ножниц, с грязными заскорузлыми руками, колени в ссадинах, черная пиратская шапочка смотрела сломанным козырьком куда-то вбок, на ногах вместо бывших баскетбольных кедов чудовищные опорки… — Ужас… — сказал Арон. — Просто тихий ужас!.. А теперь посмотри на меня. Что ты видишь? Василий пожал плечами: — Наверное, то же самое… Только в два раза больше. — Тем более! — сказал Арон. — Вали на бок, убирай стаксель к чертовой матери и становись на носовой якорь. А я отдам второй якорь с кормы. Шапиро из Мелитополя углядел, что «Опричник» остановился и в панике закричал с катера: — Что случилось, господин Иванов?! Что такое, господин Рабинович?! Ловко и очень профессионально Василий убирал стаксель. Арон выключил двигатель и крикнул в ответ Шапиро: — Не волнуйтесь! Сейчас встанем на якорь, а через тридцать минут подойдем к стенке! О'кей? — Никакого «о'кея»!.. — в ужасе закричал Шапиро из Мелитополя. — Вы сошли с ума! Люди уже второй час ждут встречи с вами! — Подождут еще полчаса, — ответил ему Арон. — Мы почти пятьдесят лет ждали встречи с ними!.. Шапиро в отчаянии схватился за голову, а катер умчался к причальной стенке набережной, где стояла толпа местных жителей в ожидании героев всемирной прессы, радио и телевидения — легендарных Василия Рабиновича и Арона Иванова. Цветы, оркестр, восторженные крики!.. На «Опричнике» Василий уже отпустил стаксель и даже успел аккуратно сложить его в мешок. И теперь, охая и кряхтя, подтаскивал тяжеленный якорь с толстой железной цепью к носовому релингу. Точно то же самое, но на корме делал Арон. Только без оханья и кряхтения. Он просто поднял стокилограммовый якорь с провисающей цепью и теперь держал его в руках в ожидании, когда Василий будет в состоянии опрокинуть свой якорь за борт. — Держись, Васюся! Сейчас мы им покажем, как это делается! — крикнул Арон. — Готов? — Готов!.. — сдавленным от напряжения голосом откликнулся Василий. — Отдать якоря!!! — прогремел Арон. Оба якоря с носа и кормы упали в воду одновременно. Толпа на берегу зааплодировала! Загрохотали якорные цепи… По мере погружения якорей в пучину Средиземного моря грохот цепей все усиливался и усиливался, становился почему-то все громче, все страшнее!.. Затихла на берегу толпа… Арон и Василий недоуменно переглянулись и вдруг почувствовали, как «Опричник» затрясло, залихорадило!.. Вибрация стала такой мощной, что им поневоле пришлось уцепиться за что попало, чтобы не свалиться в воду! Жутко грохотали якорные цепи!.. Тряска достигла невероятного предела и вдруг… …БЕДНАЯ СТАРАЯ ЯХТА С НЕЛЕПЫМ И НЕЗАСЛУЖЕННЫМ НАЗВАНИЕМ, ПОСТРОЙКИ ОДНА ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОГО ГОДА, СОРОК ПЯТЬ ЛЕТ ПРОЛЕЖАВШАЯ В СЫРОЙ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ЗЕМЛЕ, КУПЛЕННАЯ АРОНОМ И ВАСИЛИЕМ ЗА ПЯТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ, ВОССТАНОВЛЕННАЯ ЗА ДВАДЦАТЬ, ЛЕТАВШАЯ ПО ВОЗДУХУ ИЗ ЛЕНИНГРАДА В ОДЕССУ, НЕ ПОТОПЛЕННАЯ БОЕВЫМИ РАКЕТАМИ РОССИИ И АМЕРИКИ, ПРОШЕДШАЯ ПО МНОГИМ МОРЯМ ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ МОРСКИХ МИЛЬ, ВЫСУШЕННАЯ БЕЗЖАЛОСТНЫМ СОЛНЦЕМ, ИСТРЕПАННАЯ БЕСПОЩАДНЫМИ ШТОРМАМИ, НЕ ВЫДЕРЖАЛА ОБЫЧНОЙ ЯКОРНОЙ ВИБРАЦИИ И НА ГЛАЗАХ У ИЗУМЛЕННОЙ ХАЙФЫ РАЗВАЛИЛАСЬ НА МЕЛКИЕ ЩЕПКИ!.. Несчастный «Опричник» рассыпался просто в прах!.. В прах рассыпалась и мечта о десяти миллионах долларов… Мечта проплыла по теплой прибрежной израильской воде обломками досок, обрывками парусов, кусками мачты, каюты, карт, вырезками из газет всего мира и фотографией Марксена Ивановича Муравича. Набережная застонала, закричала, зарыдала!.. — Васька… Где ты?.. — захлебывался тонущий Арон и беспомощно бил своими сильными руками по воде… — Арончик!.. — Василий уже наглотался воды и с выпученными глазами пытался ухватиться за что-то, выныривал и снова погружался в воду… От причальной стенки уже мчались спасательные катера, уже летели в воду пробковые круги… Теряя сознание, Арон ухватился за спасательный круг и вдруг совсем рядом услышал захлебывающийся голос Василия: — Не трогай, Арон!.. Минимум — пятьсот долларов… Арон в ужасе отдернул руку от круга и неожиданно для себя вдруг поплыл по-собачьи, приговаривая: — За такие бабки пошли они в жопу… И откуда силы взялись — он даже умудрился подплыть к Василию, который уже уходил на дно, держа в зубах выловленную фотографию Марксена Ивановича, подтянул его повыше над водой и прохрипел: — Греби, Васенька… Греби, родненький!.. А толпа на набережной вопила, кричала, неистовствовала… И если бы Василий и Арон не были бы сейчас так заняты спасением собственных жизней и не разучивали бы, несколько запоздало, азы элементарного плавания, а вгляделись бы в толпу на набережной, они наверняка смогли бы увидеть среди встречающих приодетых и сильно похорошевших Клавку в Ривку — своих бывших жен и настоящих сестер! |