Онлайн книга «Толчок восемь баллов»
|
Толик посмотрел вниз, себе под ноги. Ботинки были, конечно… не очень представительские были ботинки. Сосед тем временем впорхнул в первоначальные двери, маня Толика за собой. Поднявшись по лестнице и миновав пустой коридор, они обнаружили в конце кабинет замначальника чего-то. Сосед вошел в замначальственную дверь, а Толик остался подождать снаружи. …Время шло. Толик ходил мимо двери и покручивал приемник. Наконец Толик не выдержал и приотворил дверь в начальство. За столом сидел хозяин кабинета, а больше в комнате не было решительно никого. Толик еще раз посмотрел: совершенно, до аккуратности пусто. — А где же он? — спросил Толик глуповато от растерянности. Заместитель начальника удивленно поглядел на Толика. — Ну, этот… который к вам зашел? — объяснил Толик. Заместитель начальника сделал жест в открытый воздух: — Улетел ваш товарищ, — сказал заместитель. — Важное дело. — А я? — растерянно спросил Толик. Тот пожал плечами. А что он мог еще сказать Толику? Толик огляделся: других дверей в кабинете не было… Окно закрыто на две рамы, оклеено по-зимнему. Разве что форточка — но этого уже не может быть, потому что это уже черт знает что!.. Пятясь, Толик вышел из кабинета и оглядел коридор. Коридор был пуст. Он снова сунулся в кабинет: — Но он же не выходил? — Улетел, улетел, — сказал заместитель. …Толик вышел на улицу в полной растерянности, не переставая озираться по сторонам. Где-то в высоте щелкнуло радио, и механический голос сказал: — Окончилась посадка на самолет «Ту-154», вылетающий рейсом тридцать шесть пятьдесят один на Алтынабад. Повторяю: окончилась посадка на самолет «Ту-154»… Толик едет поездом. За окном расстилается северная природа, которую никогда не трясут подземные силы. Перед вечером стелется пар на полянах. То Россия укладывается спать у себя по лесам… Толик пил общепринятый портвейн с демобилизованным солдатом. За спиной у солдата пряталась его совсем юная жена — кормила грудью солдатова младенца. И Толик, и солдат пить не хотели, но почему-то уж так положено, что если для вагонного разговора — хоть умри, а выпей… Тем более что солдат, видать, замаялся со своим младенцем, женой и демобилизацией и дремал со стаканом в руках. А в Толике происходила работа рассуждения и сопоставлений, которой многие люди заняты часто и повседневно. В поезде человек вынут на время из обыденной жизни, хотя и продолжает мчаться, как говорят, вперед и дальше. — Все сразу не может быть в полном порядке, — говорил Толик. — Если тепло — то трясется земля под ногами. А если земля не трясется — то холодно. Солдат совсем было задремал, но жена тактично сунула ему локотком в бок. И тот бессмысленно приоткрыл глаза… — И с водой то же самое, — посмотрел в окно Толик. — То ее нет — и это совсем плохо. Все умирает… А если она есть— так выше крыши. Тоже все погибает. Цунами называется… Нехорошо. . Чмокал солдатский младенец, что-то шептала ему жена солдата, таращил на Толика усталые глаза демобилизованный воин, которого два года обучали уничтожать внутренних врагов и уважать гражданское население. — Сейчас приеду, пойду в баню, — рассуждал Толик. — Ах да, ведь баня, наверное, сломалась! Нет… Сперва найду Мухтара… — улыбнулся Толик. — Дружок у меня там. С одного класса… Сдвоенным стуком стучали колеса, грохотали мосты над большой высотой. От будок стрелочников и обходчиков звук проносящегося поезда отражался, как мячик. — Из вахтеров уйду — может, там и сторожить-то уже нечего… Буду Мухтару помогать шашлык делать, — решил Толик. — А вдруг Мухтар умер? Вполне может быть, когда земля трясется. И я вполне могу тоже. Такой, скажут, случай. Умер, скажут, Толик, а перед смертью в большой русский город ездил. Так бы съездил, и ничего, — а тут выйдет, что перед смертью. Все тогда получится — перед смертью. Зирой перед смертью торговал… И всю жизнь живем перед смертью — значит, жизнь не может быть такая уж плохая. Солдат уже совсем заснул, задремала за его спиной и жена. Только младенец сопел и чмокал, сопел и чмокал. — Нет, я еще точно не умру, — сказал Толик младенцу с полной уверенностью. — Мне нельзя. Я не такой еще хороший человек, чтобы мог умереть. И тогда младенец пересилил себя, оторвался от теплого соска и посмотрел на Толика. Посмотрел и улыбнулся! Толик приподнял стакан с портвейном и отхлебнул за его, младенцево, здоровье. Неизвестный автор фразы «земля уходит из-под ног», наверное, сам испытал, что это значит, когда добрая и надежная земля дрожит под тобой, под твоим домом, подо всей твоей привычной жизнью. И время от времени по всему миру это где-то да и происходит. Теперь такое настигло и алтынабадцев. Дома, сшитые железными прутьями с большими гайками на концах… …маленькие домики, стены которых подперты контрафорсами, пересекающими тротуар… …целые кварталы, подчистую разрушенные, но уже убранные… …трамваи, идущие параллельно в одну сторону на расстояние в квартал — расстояние есть, а квартала нету!.. Все напоминает о страшных событиях: бегают по развалинам служебные собаки, вынюхивают под завалами живых человеков… Мечутся разные автомобили с надписью по бортам — «МЧС». И на куртках у людей — те же буквы… Хлынули сюда на помощь черт-те откуда, наплевав на все эти спесиво придуманные пограничные и таможенные игры. В маленьких машинах ездят живые начальники из соседних стран — бывших республик… …в большие машины грузят мертвых, завернутых в саваны из плотной белой ткани… А на улицах уже висят плакаты с планами будущих кварталов и с обозначениями, кто будет заново строить Алтынабад. Масса людей, хорошо устроенных у себя дома, где никогда не дрогнет земля под ногами, поехали, что называется, за семь верст киселя хлебать — жить в палатках или временниках-бараках, строить в непривычном климате, при постоянной угрозе новых подземных толчков. И у нас на глазах происходит, казалось бы, уже давно потерянное чудо помощи людей друг другу… Есть на свете царь-пушка и есть царь-колокол. В Алтынабаде имеется царь-самовар. В отличие от прочих царь-предметов он весь день горит на работе. Он стоит на улице, возле шашлычной торговли, и кипит с утра до вечера во весь темперамент. Пройдясь по Алтынабаду, встретишь целую семейку этих уличных парных самодержцев. Съесть узбекский шашлык и запить его кок-чаем из русского самовара — вот наглядная картина истинной братской дружбы народов, которой сейчас всем так не хватает! |