Онлайн книга «Искатели неба»
|
– Нет, – таким же шепотом ответила Хелен. – Вот именно, что нет… Все сейчас зависело от ответа Луизы. Еще одной ссоры я не вынесу! Настоятельница засмеялась. Спрятала лицо в ладони, покачиваясь, отвернулась от нас. – Вот как… оказывается… внимание завоевывать. В кои веки что-то умное сказать? Ни я, ни Хелен не решились ответить. Вместо нас это сделал Марк: – У тебя вполне получилось. Его слова напряжение разрядили. Смех, готовый перейти в гневную ссору, или в истерику, стих. Луиза вздохнула: – Ладно. Что думала, то и сказала. Братья в Искупителе тебя убьют, Маркус. Чтобы святотатства не допустить. Чтобы Истинное Слово скрыть навсегда… оно лишь Искупителю принадлежит, не людям. А братья во Сестре… Лучше тоже им не попадаться. У Церкви своя власть, свой путь. Добавлять к нему еще и Слово, на котором все богатства мира, – не стоит. – Ты права, сестра, – сказала Хелен. – Но что же нам делать? Скрываться всю жизнь? По диким землям скитаться? – Иного выхода нет, – твердо ответила Луиза. Мне показалось, что тут Хелен с ней не согласна, но она смолчала. Разговор затих как-то сам собой. Некоторое время мы сидели молча, потом Марк завозился, прилег на диване и задремал. Хелен немедленно последовала его примеру. Мы с Луизой держались дольше, поглядывая в окна, пока я не понял всю бессмысленность бодрствования. Даже если мы заметим какую опасность, все равно реагировать будет поздно. Даже с полноценным пикетом Стражи на дороге нам не справиться… да и все равно проснусь, едва дилижанс начнет останавливаться. Успокоив себя этой мыслью, я прилег рядом с Марком и почти мгновенно заснул. Луиза осталась сидеть – прямая, строгая, напряженная. Была ли у Искупителя в детстве такая хранительница? …Если довелось путешествовать, то быстро привыкаешь спать на ходу. В крестьянской повозке, в утлом челноке, верхом. Если довелось много путешествовать, то и на своих двоих бредешь в такой дремоте, что покрепче иного сна будет. На мягком диванчике, да по ровной дороге, в экипаже с хорошими рессорами – кучер не солгал, спать можно лучше, чем на перине. Только укачивают мягкие покачивания и легкий стук копыт. Могут и сны прийти, сны о доме – лучшая отрада для путника. Но мне снился кошмар. Снился мне ад. Ледяная пустыня – без конца, без края. Небо – темное, ни звезды нет, но льется с него тусклый серый свет. И холодно. Ветра нет, ничего нет, словно взмыл в ту высь безвоздушную, о которой Хелен говорила. А передо мной – столб. Деревянный столб, покрытый иголочками изморози. И человек на нем – привязанный, прикрученный, с руками за спиной, вокруг столба обвитыми, кожа льдинками колючими затянута, голова поднята – будто пытался в последний раз в небо взглянуть. В пустое, серое, выцветшее небо… Я взвыл, закричал – от страха, от желания лицо руками закрыть, глаза выдрать, – чтобы не видеть, не сметь видеть… И проснулся. Крик мой был не громче мышиного писка. Никто его и не слышал. Посмотрела на меня Луиза, по-прежнему бодрствующая, но только потому, что я поднял голову. – Проснулся, Ильмар? У меня не было сил ответить. Я молча отодвинул Марка, во сне уткнувшегося мне в грудь, сел. – Кошмар? – догадалась Луиза. За окнами уже темнота, редкие огоньки далеких поселков… Весь день проспал… надо же… И в дилижансе та же серая тьма царит, что была в моем сне. – Свет зажги… – выдавил я. – Свет… Луиза поспешно встала. На стене была маленькая дорожная лампа, на полочке рядом лежало несколько спичек. Настоятельница проворно чиркнула по полочке, запалила фитиль. Даже свет растекался лениво, как в кошмаре. Может, я по-прежнему сплю? Я глянул на Марка – тот проснулся от моих движений. – Ущипни, – попросил я. – Это я с удовольствием. Вопль удалось сдержать с трудом. Но зато полегчало. – Это что, раскаяние, или тебе стало интересно, что я чувствовал? Я оставил его иронию без ответа. Покосился в окно – ни огонька, спросил: – Луиза, мы что, ехали все время? – Два раза останавливались. Но ты так крепко спал, что я решила не будить. Что с тобой, Ильмар, ты сам не свой? – Кошмар, – просто сказал я. – Сон… гнусный. – Тогда не рассказывай, – глянув на Марка, попросила Луиза. – Скорее, наоборот… Сестра, вы можете отпускать грехи? Луиза сразу подобралась. – В случае необходимости, брат мой. Говори. – Мне снился… – Я сглотнул. – Снился ад. Или что-то очень на него похожее. Ледяная пустыня… с неба темный свет… холод… – Это не грех, – недоумевающе ответила Луиза. – И не знак свыше. Принято давней церковной буллой, что дурные сны ничего не значат. Успокойся, и… – Еще мне снился Искупитель. – Я отвел глаза. – А это, скорее, добрый знак… – Мне снился Искупитель в аду! – крикнул я. Сестра Луиза осенила меня святым столбом. Заворочалась и проснулась Хелен. Боюсь, крик мой долетел и до соседних купе. Пришлось повторить рассказ и для Хелен. Теперь – более подробно. Луиза уже опомнилась, лишь держала руки сложенными – лодочкой, а не столбом, значит, мне требовалось милосердие Сестры… По мере рассказа сон смывался, терял остроту. И все же неприятный осадок не исчезал. – Это не может быть знаком свыше, – решила наконец Луиза. – И грехом не может. Ильмар, твои темные сны – лишь отражение мятущейся души, что идет к свету… О… Началось. Любят служители Церкви, едва что-то им самим непонятно, перевести разговор либо на промысел Божий, людьми непостижимый, либо на смятение души и борьбу света и тьмы. – Спасибо, сестра Луиза, ты права… – покорно сказал я. Но настоятельница еще долго говорила, объясняя мне весь смысл аллегории, – даже в аду, который есть моя душа, придет ко мне любовь Искупителя. И надо не отвергнуть ее, а растопить лед страха… Увидала бы она то, что я видел! Так… так реально. Так холодно. Так далеко-далеко отсюда… А за окнами дилижанса замелькали огоньки, потянулись домишки, другие экипажи. Наш дилижанс замедлил ход, перестук копыт стал глуше, размереннее. Мы въезжали в Неаполь. – Даже не будем говорить вознице, что сходим, – предложила Хелен. Ее мои кошмары ничуть не тронули, она сохраняла спокойствие. – Пусть везет дальше пустоту. – Отправимся в порт, – согласился я. – И морем – до Нанта. Там решим… |