Книга Но молоко, к счастью..., страница 7 – Нил Гейман

— Реально большую тарелочку. С изображениями самых красивых мест Земли.

— А потом заменим все красивые места Земли на расписные тарелочки с изображениями красивых мест. Ну вот, скажем, вместо Эйфелевой башни будет возвышаться огромная тарелка с изображением Эйфелевой башни. А вместо Австралии мы разместим такую по-настоящему серьёзную тарелищу с рисунком Австралии.

— И заменим все ваши горы на вышитые подушечки, — восторженно пискнул самый маленький из них, весь в каплях.

— Мы кое-чему научились со времени нашей последней встречи, — заявили капельники, прилипшие к стене. — Оборотись, и ты увидишь, что дверь, через которую ты в прошлый раз убежал от нас в пространственно-временно́й континуум, теперь надёжно закрыта.

Дверь и вправду оказалась закрыта. На ней висел огромный висячий замок и табличка, на которой тревожными красными буквами было написано:

Ещё её окружали цепочки, лента с подписью:

и листок, гласивший

Побег был невозможен.

— А ещё нам придётся отключить вашу машину времени.

Я бросил взгляд на профессора. Твёрдые пластины у него на спине опали, а хвост — ну, он не то чтобы поджал его, потому что хвост стегозавра так просто между ног не просунешь, но если бы Стего мог, он бы, без сомнения, так и сделал.

— Мы отследили ваши прыжки по пространству-времени, — заявила гроздь инопланетных капель, стоящая перед экраном.

— А теперь смотри, что произойдёт, когда я нажму грандлдорфер, — заявил особо мерзкий инопланетянин, наполовину висящий на стене напротив большой, сияющей чёрной кнопки.

— Это же кнопка, — заявил я.

— Не говори ерунды, — заявила гроздь капель. — Это просто грандлдорфер, в честь нашей любимой тётушки Несси Грандлдорфер.

Особо мерзкий инопланетянин нажал чёрную кнопку на стене чем-то, что, вероятно, должно было быть пальцем (или просто соплёй).

Раздался ТРЕСК.

Раздался СВИСТ.

Нас окружили: парочка пиратов, несколько черноволосых обитателей джунглей, жалко выглядящий бог вулкана, большой аквариум с пираньями и кое-кто из «фампиров». Вид у всех был сердитый и растерянный одновременно.

— …Я только не поняла, а при чём здесь пираньи? — спросила сестрёнка.

— Они из одного малозначительного эпизода, о котором я не упомянул, — ответил отец. — Но молоко, к счастью, в этом эпизоде в самый решительный момент всплыло, и всё закончилось хорошо.

— Я так и думал, — заметил я.

— ОХО-ХОНЮШКИ… — вздохнул я.

— Пасть порвём, псы вонючие! — закричали пираты.

— Отдайте их нам! — вторили люди с блестящими чёрными волосами. — Мы принесём их в жертву великому Плюку.

— Они украли мой глаз! Дважды! — рычал вышеупомянутый.

— Мы желать разрезать этих трусоф и фонючек на незначительные кусочки, — шипела высокая вампиресса с длинными ногтями.

Пираньи молчали, но смотрели на нас из-за стекла чрезвычайно выразительно.

— Всё кончено, — простонал профессор Стего. — Нам не выбраться. Нас замуровали во времени и отключили. Даже моя могучая машина способна сейчас только открыть маленькое окошко пространства-времени — такое маленькое, что никто из нас не пролезет.

— Но это-то ты можешь? — спросил я. — Открыть маленькое окошко в то время и место, где мы находились в последний раз?

— Конечно. Но что нам это даст?

— Открывай! Живо!

Профессор Стего нажал на кнопку кончиком носа.

Раздался ЗУМ, раздался ПЛЮХ, и открылось окно в пространстве-времени, достаточно большое, чтобы я мог просунуть в него руку.

Я так и сделал.

— Я потом всё объясню, — крикнул я, выхватывая молоко через пространственно-временно́й портал у самого себя пятнадцатью минутами раньше. — На кону судьбы мира!

— Ты, должно быть, очень любишь молоко, — заметили липкие пришельцы. — Но такой страстью к лактозе нас не разжалобишь. Мы тебя не отпустим и не покинем вашу криво скроенную планету.

— Это мы ещё посмотрим! — заявил я. — Что, по-вашему, в моей левой руке?

— Э-э-э… Молоко, — ответили пришельцы.

— А что в моей правой руке?

Воцарилось молчание. Затем один из них, такой маленький, зелёный, пузырчатый и корочковый, что его можно было принять за соплю, высморканную насмерть простуженным слоном, пробормотал:

— То же самое молоко… пятнадцатью минутами раньше.

— Именно. А теперь — внимание! Что произойдёт, если я сдвину два эти предмета вместе?

Липкие пришельцы мигом побледнели. То есть стали очень-очень бледно-зелёными. Пираты, черноволосые и пираньи уставились на них в недоумении. «Фампиры» тоже.

— Если два предмета, кои суть один предмет, соприкоснутся, — провозгласил бог вулкана, — вся Вселенная обретёт свой конец. Так предвещал Плюк, великий и несказанный.

— Ты же вулкан. Откуда ты столько знаешь про транстемпоральную метанауку? — спросил один из бледно-зелёных пришельцев.