Онлайн книга «Все-все-все и Мураками»
|
Опять троллейбус. У меня прямо каждый день по два раза случается теперь поездка в Замоскворечье. Туда-сюда. По-моему, я к девчонкам на этом же троллейбусе ехала. Ну да, вот и эта рекламка у кабины водителя наклеена. Автобусные экскурсии по Москве: Университет Воробьевы горы Патриаршие пруды Ваганьковское кладбище Фирма «Tour buss» Тел. 411-11-11 Какой странный маршрут предлагает этот «Турбас». В прошлый раз я как-то не обратила внимания… господи, а название фирмы? Я так задумалась, что чуть не проехала остановку. Дези открыла дверь: — Входи, входи, деточка. В комнате за столом сидел Полюшко, я села на диван, тетя Дези — на другой стул. Никто меня ни о чем не спросил. Полюшко продолжал читать. … Турбас приблизился к источнику света, свет был острый, пронзительный. Он лился из небольшого отверстия, рядом находилось еще одно, просто темное. Похоже на дырочки в розетке, как за диваном, подумал Турбас. Только в одной дырочке тока нет, зато в другой — слишком много. И тут ему почему-то опять стало страшно. Ему захотелось убежать обратно в лес и дальше, назад, к избушке, спрятаться за дверью… Он пригнулся и попятился назад. Но не побежал, а присел на землю на сухой клочок старой травы. У ног его была маленькая лужица. Турбас заглянул в лужицу и увидел серое с клокастыми облаками небо, кусок еловой ветки, освещенной синим светом, и худого изможденного человека в седой грубой щетине, с запекшейся на губах кровью, с мутными серыми глазами под сросшимися бро— вями, в грязной полосатой пижаме, забрызганной мерзкими темно-бурыми пятнами. «Это я», — произнес он вслух. — Это он! — хором вскрикнули мы с тетей Дези. И посмотрели друг на друга и на Полюшко. — Я знаю, — сказал Полюшко. Мы с Дези дрожали от волнения. … «Это я», — произнес Турбас, и страх пропал. Он встал и подошел к отверстию. Внезапно луч начал видоизменяться, деформироваться и приобретать форму. Прямо из луча вылетела прозрачная девушка с длинными волосами. «Она здесь, — подумал Турбас. — Теперь все будет хорошо». Сначала силуэт девушки был не очень отчетлив, она сливалась с основным потоком, струящимся из дыры. Постепенно девушка стала почти отчетливой. Луч немного поблек, он опять был голубым, как и раньше, но не таким жестким. — Ты уже здесь? — проговорила девушка. — Как хорошо. Летим. — Куда? — спросил Турбас. Девушка показала рукой на светящееся отверстие. — Не бойся, нам туда. — Я уже не боюсь, — сказал Турбас, — просто я не умею летать. — Ты очень долго сидел, ты засиделся, я покажу тебе, как это просто, у тебя получится, ты отчаялся и не веришь в себя, давай руку. Турбас протянул девушке руку. — Откуда ты знаешь, куда мне? — спросил он. — Нам нужно к свету, — сказала она и подтянула его к себе. Турбас почувствовал, что он поднялся в воздух и парит теперь рядом с девушкой. — Ты только руку не отпускай, я еще не привык. — Не бойся ничего, летим. Они поднимались выше и выше. Турбас увидел макушки елок, лес стал совсем игрушечным, маленьким-премаленьким. — Ты уже привык? — Это совсем не трудно и не страшно, — сказал Турбас. Девушка отпустила его руку. — Лети за мной, не отставай. Она резко, как подбитая птица, ринулась вниз. Турбас — за ней. Макушки елок, земля — совсем близко! Пустое черное отверстие — мимо, отверстие с лучом! Один миг. Они оказались в голубом потоке и пролетели внутрь. Турбас почувствовал, что полет его замедлился, и на мгновение ощутил себя не летящим, а как бы плывущим в непонятном прозрачном эфире вниз, но это было всего мгновение. Вот он уже с бешеной скоростью несся вверх, навстречу необыкновенному лучезарному сиянию. Свет! Турбас несся к сиянию, ему было радостно и хорошо. — Где ты?! — крикнул он прозрачной девушке. Он не видел ее. — Лети вперед! — раздался голос сзади. — Лети, мы еще увидимся. До свидания! Дези плакала. Я не плакала. Ком в горле стоял. Полюшко сидел молча. — Как ты это все написал! — сказала тетя Дези. — Скажи, Даня, теперь ему хорошо? — Да. — Он сильно страдал? — Он отчаялся и заблудился. — А кто была эта прозрачная девушка? У меня мурашки по коже заходили. Говорить ничего не хотелось. Почему-то меня очень волновал ответ Полюшка. Я точно теперь ощущала, что это про меня. В общем, я очень напряглась и посмотрела на Полюшко. Он это как будто почувствовал и, глядя на меня, произнес: — Это добрый ангел, который помогает заблудшим душам найти путь. Я написал этот текст… все оказалось сложнее… голос мой провидческий и нам не дано предугадать… — Ты меня успокоил, деточка, — обратилась Дези к Полюшко. — Теперь одно меня волнует, как бы мне туда тоже попасть. Я совсем без Бори не могу, я скучаю. Если бы Пер Гюнт умер, я думаю, Сольвейг пошла бы к нему. Тут Андерсена можно еще почитать… Ты можешь текст мне оставить? Я хочу просмотреть его глазами. Полюшко почему-то вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула. — Даня, а откуда ты знал, что Борюшку Турбасом называли? — Мне Виолетта рассказывала. — Это Штальд придумал. ТУРин-Борис-Александрович-Сам. Характер у него такой был общительный, живой. К людям по-особенному относился. Объяснял, разъяснял, но не менторским тоном, не навязывал, говорил: «Я советы на веревочку повешу, надо будет — возьмете…» — Нам пора, еще заедем, — сказал Полюшко. Мне почему-то стало приятно, что он во множественном числе сказал. Мы вышли от тети Дези в каком-то лирическом настроении. — Даниил, ты Шуберта любишь? — Да, особенно «Зимний путь». У меня даже стихотворение есть, в юности написал: Как грустен «Зимний путь» И как прекрасен Шуберт Душа поет: то у «Ручья», То флюгером кружится |