Онлайн книга «Отпуск с папой»
|
– Не хватает только маскировочной сетки. – Доротея, отойди от окна. Папа бросил на нее нетерпеливый взгляд и пошел навстречу прибывшим. В этот момент во дворе появился Карстен и на глазах у отважных дам элегантно спрыгнул с велосипеда. Солнечные очки Доротеи от Гуччи смотрелись на его лице странно. Он лукаво махнул Доротее, все еще торчавшей в окне. Та простонала: – Нильс, если ты хоть чуть-чуть станешь на него похожим, между нами все кончено. – Я весь в мать. Все так говорят. – Нильс невозмутимо поставил стол в запланированное место. – Не сердись. Отряд вошел в пивную, дамы впереди, за ними Гизберт и отец, шествие замыкал Карстен. Мы с любопытством смотрели на них, только Нильс продолжал трудиться. – Нильс! – Таким тоном говорят лишь отцы. – Прекрати шуметь. Нам нужно кое-что вам рассказать. – А нам нужно закончить. Я поражалась мужеству Нильса. Как это он осмелился? Против отца! – Нильс! Тот поставил стол и уселся на него. – Хорошо. Ну, что у вас? У них было все то же. Карстен снял очки и сложил их. – Мы хотим вам сообщить, что наше расследование завершено. И, милые дамы, поправьте меня, если я не прав, но мы добились успеха. – Да! – Мехтхильда Вайдеманн-Цапек выпятила грудь. – Можно так сказать. – Он что, делал вам авансы? – озабоченно спросил папа. Она торжественно кивнула: – Да, вроде того. Хоть я и была не в лучшей форме, но оттенки еще различала. – Что значит «вроде того»? Ханнелора Клюпперсберг углубляться в это не стала. – Мы провели в «Георгсхёе» вторую половину дня. Сначала погуляли, потом сели за соседний с Йоханном Тиссом столик и выпили кофе. – А я устроился по соседству, – вставил Карстен. – В моих солнечных очках? И пялился вокруг? – Доротея, дай же ей сказать, – начал терять терпение папа. – Он все время демонстративно смотрел в другую сторону. Это такой метод, – объяснила Мехтхильда. У меня тоже появился вопрос: – Он был один? Гизберт пригладил волосы, прежде чем ответить: – Конечно. Он заметил, что мы его обложили, и не рискует. – То есть он с дамами не контактировал и вы его не изобличили? – Ах, Кристина, – отеческим тоном сказал Гизберт, – он держал себя однозначно. Раскрой наконец глаза. Ты ошиблась в этом мужчине. Он преступник. – Хватит! – Марлен хлопнула ладонью по соседнему столу. – Точно. – Я была уже так сыта этим, что пошла прямиком к двери. – Я иду курить. – Кристина… – Что? – повернулась я к отцу. – Ничего. Я подумал… если тебе нужно прикурить… у меня есть спички. Он бросил мне коробок. Я начинала взрослеть. За две выкуренные мной сигареты страсти в пивной улеглись. Калли и Хуберт протирали столы, Марлен с Доротеей расставляли в витринах бокалы, Онно с отцом смотрели, как рисуют двойняшки. Квартета детективов видно не было. – И что? – придвинула я стул. – Подсадные утки снова в деле? Папа показал на девочек, полностью сосредоточенных на своих рисунках. – Не при детях. Они от этого плохо спят. Эмили подняла голову. – Это чайки, а никакие не утки. И мне еще рано в постель, еще светло. – Точно. – Папа тронул рисунок. – Клюв должен быть длиннее. Знаешь, Кристина не так хорошо разбирается в чайках, как мы. – Тогда тебе нужно спросить у Хуберта, – посоветовала мне Лена и показала на него пальцем. – Хуберт вообще-то Чаечный король. Потому что знает их всех – и обыкновенных чаек, и сизых, и серебристых, и… От усиленных раздумий она наморщила лобик. К счастью, на помощь пришла сестра: – И клуш. И нельзя собирать яйца все время. И папы чаечных яиц нападают на тех, кто собирает яйца. Только папы, мамы – никогда. – Точно, Эмили! – гордо кивнул отец. – Всё как в жизни: отцы защищают своих детей, а мамы только высиживают. – Ага, – согласилась я. – Если не опаздывают. – Точно. – Лена закончила с клювом чайки. – Кристина… – Да? – Хуберт точь-в-точь как Лилль Пеер. Но это тайна. Она закусила нижнюю губу и серьезно посмотрела на меня. Я выдержала ее взгляд. – Да, он разбирается в чайках. Я это поняла. – Нет, я имею в виду… – Мама идет! – Эмили скатилась со стула и побежала навстречу Анне Берг. – Мама, мы были с Чаечным королем на пляже, и там… – Минутку, Эмили, дай мне войти. Она взяла дочь на руки и подошла к нам. – Привет! У вас почти все готово, выглядит просто великолепно! – Ну да. – Папа встал и огляделся. – Может, слишком много столов. – Пусть они всегда будут заняты. С детьми все прошло хорошо? – Конечно. Смотрели в четыре глаза. Вы же неплохо приглядывали за Хубертом и мной, правда? А как ваша яхта? – Великолепно. Еще раз большое спасибо. Мы с мужем хотим вас отблагодарить. Как няня вы просто бесценны. Папа польщенно отмахнулся: – Ах, что вы, все в порядке. Да и свою дочь я уже могу оставить одну. – Мы все равно что-нибудь придумаем. Ну, девочки, собирайтесь и скажите спасибо. Хорошо вам потрудиться и – до скорого! Когда последний стул оказался на своем месте, когда был отдраен последний сантиметр и все в точности соответствовало эскизам Нильса, я вспомнила, что Марлен хотела мне о чем-то рассказать, и пошла в пансион, где она договаривалась по телефону с поставщиками цветов. – Хорошо, значит, вы приедете в половине седьмого и у нас будет достаточно времени, чтобы все украсить. До завтра, спасибо. Она положила трубку и глубоко вдохнула: – Так. Мы все сделали. Геза поехала в фирму, которая будет завтра обслуживать гостей на открытии, передаст им окончательный список. – Ты собиралась мне что-то сказать… Марлен убедилась, что нас никто не слышит. – Верно. Я просто не хотела, чтобы об этом узнали Хайнц или Гизберт, а то все точно пошло бы к чертям. – Что именно? – Здесь был Герд, полицейский. – Брат Онно. – Да, и вот что он мне отдал. – Она полезла под стойку, вытащила черный бумажник и протянула его мне. – Кто-то из приезжих нашел на пляже. |