Онлайн книга «Сволочей тоже жалко»
|
– Сидела бы дома, – вполголоса сказал Рустам. – Переводить? – спросила переводчица. – Не надо. – Это башня, с которой в давние времена сбрасывали неверных жен, – показала Азиза. – А что делали с неверными мужьями? – У мужей были гаремы. – А что это такое? – Это… вроде общежития для жен. У хивинского хана, например, было четыреста жен. Так он только и делал, что был неверным. – Как хорошо, что мы живем в другое время и в другой цивилизации! – …А сейчас просим дорогих гостей отведать наше узбекское национальное кушанье: плов. Переводчица перевела. – Плов – это что? – спросила Хелла. – Это баранина и рис, приготовленные определенным способом. – Мы вегетарианцы. Наши убеждения не позволяют нам есть мясо. – А что же делать? Чем же их кормить? – Можно сделать сладкий плов, – предложила Азиза. – Феминисты… Вегетарианцы, – пробурчал Рустам. – Поэтому у них и рождаемость падает… Квартира Азизы. Азиза сидела за письменным столом, читала диссертацию. Посреди комнаты на стуле стоял раскрытый чемодан. Тимур расстелил на столе байковое одеяло и сушил носки горячим утюгом. Из-под утюга шел пар. – Что ты делаешь? – удивилась Азиза. – Носки сушу. – Возьми другие носки. – У меня целых только одна пара. – Купи… Кто тебе мешает? – Никто не мешает. Руки не доходят. Азиза идет на кухню. Наливает из кастрюли еду. Подозрительно смотрит на тарелку. Тимур в это время надел носки, но они были еще влажными. Снял и снова поставил на них утюг. Чтобы не терять времени даром, достал нитки, иголку, стал закреплять пуговицу на рубашке. Появилась Азиза. – Паленым пахнет, – сказала она. Тимур рванулся к утюгу. Но было поздно. Носок был безнадежно прожжен. – Что делать? – растерянно спросил Тимур, глядя на дыру. – Сам виноват. Никогда не надо делать два дела сразу. – Тебе понравилась мастава? – спросил Тимур. – Вкусно. Только ты рис не помыл. Бульон серый. …Муж Азизы стоял над раскрытым чемоданом, раздумывая, что туда положить. Азиза сидела за письменным столом, читала статью, подчеркивая спорные места. – У него такие неожиданные выводы. Он, конечно, дурак, но очень талантливый. – Кто? – не понял Тимур. – Мансуров. – А разве бывают талантливые дураки? – Безусловно. Ум и талант располагаются в разных отделах мозга… Ничего, что я тебя не собираю? – Ничего. Даже хорошо, – сказал Тимур. – Почему хорошо? – Потому что я лучше знаю, что мне надо в дорогу. – А почему они посылают тебя? Нашли мальчика на побегушках. – Ты тоже ездила. И тоже не девочка. – Я ездила во Францию, а ты в Сибирь. Это не одно и то же. В Париже и климат другой. – Кто-то должен ехать и в Сибирь. – Когда ты вернешься? – Через неделю. – Значит, в среду? – В крайнем случае, в четверг. – Послушай, как интересно он пишет: «Сознание – это мышление вместе с кем-то, аналогично с со-чувствием. Оно вызвано необходимостью передать свое знание другому. Требует слов». Ну, как? – Мне пора. – Муж запирает чемодан. Надевает пальто. Азиза подходит к нему. Поправляет шарф. Муж обнимает ее. У него слезы в глазах. – Ты стал сентиментален. – Это старческое, – сказал муж. – По-настоящему люди любят друг друга в старости. Потому что у них нет выбора. – Это тоже из диссертации? Обнимаются. Муж уходит. Азиза приближается к окну. Смотрит, как он идет с чемоданом. Муж оборачивается, машет рукой. Она тоже машет ему. Есть всегда что-то щемящее в сценах расставания. Каждое расставание – это разлука. А всякая разлука – это мини-смерть. Азиза еще долгое время провожает мужа глазами среди людей и домов. Потом садится к столу. Углубляется в материал. И уже через какое-то время забывает и разлуку, и мини-смерть. Раздается звонок в дверь. Этот звонок пресекает вдохновение. Приходится встать. Открыть дверь. В дверях Нодира – соседка Азизы. – Тебе атлас надо? – спросила Нодира и показала отрез яркого атласа. – Спасибо. Ты же знаешь, я не шью. – Ну и что? Подаришь кому-нибудь! Что, тебе некому подарить? – Ну давай… Азизе легче было купить, чем спорить с соседкой. – Пятьдесят рублей, – сказала Нодира, входя в дом. – Ты не думай. Это я тебе по-соседски… даром почти. – Спасибо. – Азиза отдает деньги. Ждет, что Нодира уйдет. Но она медлит. – Извини, я работаю. – Азиза кивает на письменный стол. – Ты молодец, – хвалит Нодира. – Ты женщина умственная. И дочка у тебя воспитанная. Всегда здоровается. – По-моему, он забыл теплое белье. Простудится… – Кто? – не поняла Нодира. – Муж. Там же холодно. Пятьдесят градусов мороза. Нодира долго, изучающе смотрит на Азизу. – Чего ты смотришь? – Думаю. Почему это на нашей улице десять градусов тепла, а на соседней пятьдесят градусов мороза. – Он в Сибирь уехал, в Братск. Они запускают там новый завод тяжелого машиностроения. – Твой муж не уехал, а ушел. И не на завод, а к твоей секретарше. И не в Сибирь, а на соседнюю улицу. – Что ты бормочешь? Иди и проспись. Нодира поднимается с кресла. – Гонцу, который приносил дурные вести, всегда рубили голову, но знай, кроме меня, тебе об этом никто не скажет. Потому что все от тебя зависят. А я завишу только от финского импорта. А финнам торговать с нами выгодно. Нодира идет к двери. – Стой! Нодира оборачивается. – Это правда? – Спроси у кого хочешь! Это все знают. Хочешь, спроси у своего директора. Его жена у нас отоваривается. Нодира идет к телефону, набирает номер. Азиза забирает трубку. Кладет на рычаг. |