Онлайн книга «Сволочей тоже жалко»
|
– Пол будем лаком покрывать. Вредные испарения. Гаснет свет. Все погружается в темноту. – Как это понимать? – спросил маляр. Азиза выходит на балкон. Возвращается. – Во всем доме нет света. У нас новый дом. Постоянно что-нибудь отключается: то свет, то вода. Сдали досрочно. Кто-нибудь премию получил. – Тогда я пошел. До завтра. Маляр ушел, натыкаясь в темноте на предметы. Азиза зажигает толстую свечу. При свете свечи комната выглядит как после взрыва. Со стен свисают клоки обоев. Вся мебель сдвинута на середину и закрыта простынями. Азиза берет свечу, подходит к телефону. Набирает номер. Длинные гудки. И Азизе кажется: …Тимур сидит развалившись, как хан. Секретарша ставит блюдо с пловом, с подлинным мастерством танцует перед ним танец живота. Звонит телефон. Муж перестает есть плов, а секретарша перестает танцевать и идет к телефону. – Не подходи! – пугается Тимур. – Почему? – не понимает секретарша. – Это может быть она. Я ей ничего не сказал. Она не знает. – Почему? – Почему, почему… – раздражается Тимур. – По кочану. Он поднимается, гасит свет. Выключает телевизор. – А это зачем? – покорно и нежно спросила секретарша. – Она может нас увидеть. Тимур задергивает штору. Настает полная тьма. – Так и будем теперь сидеть в темноте? – А зачем нам свет? Слышны звуки поцелуя. Азиза отходит от телефона. Ложится на диван, стоящий посреди комнаты. Смотрит, как на стене колеблются тени от пламени свечи. Зал суда. В зале секретарша в мини-юбке, свидетели. Среди свидетелей шведки-феминистки, Нодира, директор, Рустам. Судья: Слушается дело о разводе Усмановой А. В. с мужем Усмановым Т. Б. Вопрос к ответчику: почему вы предали? Муж: Я не предавал. Я полюбил. Судья: Почему вы честно не сказали об этом? Почему Усманова А. В. должна была узнать от посторонних лиц? Каково ей стать жертвой сплетни? Муж: Сплетни всегда были, есть и будут. Сплетни заменяют людям творчество. Судья: Значит, вы не любили вашу жену? Муж: Я был одинок. У меня даже не было фамилии. Я всегда был «муж Усмановой». Моей жене нужен весь мир, а мне достаточно одного человека. И он у меня есть. Секретарша скромно потупилась. Все на нее обернулись. Из зала поднимается свидетель Нодира. Нодира: Товарищи, ну посудите сами. Разве можно их сравнивать? Усманова А. В. имеет научные труды, а секретарша может написать только поздравительную открытку к празднику, да и то с ошибками. Муж: Объективно лучше жена. Но мне лучше секретарша. Судья: Слово адвокату. Адвокат: Помимо того, что ваша жена ученый с мировым именем, известный не только у нас, но и за рубежом, она – просто женщина. У нее была стена. Крепость. А сейчас она – вне крепости. Вы выставили ее на посмешище перед всеми… Хансен: Азиатская позиция. Все-таки Восток – это не Запад. Азиза достает из кармана пистолет и стреляет в мужа. Тот падает. Секретарша безутешно рыдает у него на груди. В зале переполох и замешательство. Азизу уводят из зала, запихивают в машину с зарешеченными окнами. Азиза глядит из-за решетки. К ней подходит Нодира. – Дура ты, – сказала Нодира, – теперь будешь есть хлеб и воду. А она выйдет замуж в другой раз, и ее новый муж будет носить ей витамины с базара. Секретарша стоит в стороне, держит у носа платочек. Рустам утешает ее, поглаживая по плечу. Машина тронулась с места, увозя Азизу. Шаги тяжелые, как у солдата. Это со свидания вернулась Гульнара – семнадцатилетняя красавица. Дочь Азизы. Гульнара в недоумении смотрит по сторонам. – Что происходит? – Ремонт, – отозвалась Азиза. – А телефон где? – Здесь. Гульнара садится возле матери, начинает набирать номер. – Рахим? Я вернулась. Все в порядке. Таксист довез меня до самого подъезда. – А почему он тебя не провожает? – спросила Азиза. – А откуда у него деньги на такси?.. Очень, – сказала Гульнара в трубку. – А ты? – Хватит болтать, – приказала Азиза. – Поздно уже. – Но ты же не спишь. – Могла бы и спать, при других обстоятельствах. Гульнара вглядывается. – Ты плачешь? – Да. – Чего? – Меня предали. – Кто? – Секретарша. – Подумаешь… Найдешь себе другую. Секретарш много, а ты одна. – Гульнара сбрасывает свитер, джинсы, ложится рядом с матерью. – Мам… – Что? – Ты видела, что у меня от сапог отлетел каблук? – Ну и что? – А то, что мне надо другие. – У тебя есть. Малиновые. – Они не модные. Они с молнией. – Возьми мои. – Они мне велики. – Почему ты такая черствая? Я тебе говорю, что у меня несчастье, а ты – сапоги… – А сапоги, думаешь, не несчастье? Для молодой девушки внешность – это самовыражение. Если девушка некрасива, в ней нет никакого смысла. – Самовыражение – это интеллект. Это личность. – Знаю, знаю. Набор целей, сумма потребностей… Вон Зейнабка в нашем классе – умная, так у нее голова, как у сенбернара. Ни одна шапка не налезает. А у меня голова маленькая, очень эстетично. Зато и мозгов мало. Я к науке не приспособлена. Я буду делать женскую карьеру. – А что это за карьера? – испугалась Азиза. – Муж. Дети. Пять детей минимум. Красивый дом, красивые отношения. Вы этого не понимаете, потому что всю жизнь смотрите в микроскоп. Обе лежат молча. Гульнара ровно дышит. Она заснула. – Иди к себе! – толкнула ее Азиза. – Можно я здесь буду спать? – Нельзя. Иди. Гульнара упрямится. Азиза ее толкает, но Гульнара будто вросла в диван. Азиза пытается ее скинуть, они начинают возиться, как дети, и кончается тем, что падают обе. |