Онлайн книга «Мутанты»
|
Восхищенный мистер, ничего словно и не замечая, тянулся к Оксане и все еще что-то бормотал, оставаясь никем не понятым. – Это же международный скандал! – сдавленным голосом заговорил Мыкола, вращая глазами. – Конфликт со всеми странами НАТО! Они же авианосец к нашим берегам! А Сова уже пыталась достать телохранителя с трехлинейкой: – В хату ворвались! За стол залезли! И еще винтовку мою?! Я с ней два года партизанила! Я из нее шестнадцать немцев и трех румын уложила! А ну, верни! Или сейчас покажу авианосец! К ней на помощь спешила Оксана. Принаряженная к встрече жениха в украинскую вышитую сорочку, да еще с распущенными волосами, она и впрямь напоминала колдунью. А пробиться к бабке мешал толстый переводчик, явно растерявшийся и бессловный. Остатки декоративного мухомора валились у него изо рта и, похоже, сдерживали речь. – Верните бабушке ружье и убирайтесь! – колокольно зазвенела Оксана. – Гости незваные! Приперлись тут! Верните бабушке ружье! – Да я вас всех сейчас! – вторила Сова. – Под откос! Винтовку отдайте! Американец таращился на все это с очумелым восторгом и бормотал: – Рашен экзотик! Вау! Рашен экзотик! Адреналин! Екселент леди! Сосериз, витч… И тут батько Гуменник достал люльку из-под стола и, ударив стеком по столешнице, враз остудил страсти: – Тыхо! Слухай мою команду! Покыдаемо цю хатыну! Вси разом! Бо тут партызанське злодийське кубло! Прошу зберигаты спильнисть! Его все послушались и полезли из-за стола, только американец все еще таращился на Оксану и бормотал: – Хантинг… Но мутант… Охота рашен леди! Охота! Гуменник подхватил его под руку и повлек из хаты. – Верните бабушке ружье! – крикнула вслед Оксана. – Мародеры! Паскудники! Сволочи! Однако телохранитель винтовку не отдал, а, прикрывая батьку, исчез за дверью. Последним уходил Волков, заслоняя туловищем всех, и, озираясь, делал какие-то знаки Оксане. Когда дверь за ним закрылась, Сова в изнеможении повалилась на стул. – Ведь упер винтовку, гад, – вымолвила, задыхаясь. – Разоружили! – Да и наплевать, – отмахнулась Оксана. – Убрались, и ладно… Вот на столе что натворили! Съесть и выпить много не смогли, но надкусать успели чуть ли не все блюда, а яичные оладьи и вовсе, кажется, под шумок уперли вместе с тарелкой! – Как наплевать?! – Сова побежала на свою половину. – А опять придут, с чем врага встретим? С хлебом-солью? У нас что тут, Франция? Или граница? Рубеж нашей родины или проходной двор? Не позволю! И открыла люк подпола. Оксана попыталась исправить нарушенный порядок на столе – заровняла салаты, убрала грязные тарелки, приборы, но, поставив новые из шкафа, осталась неудовлетворенной и села, подперев голову руками: – Ох, доля моя, доля… Потом налила себе рюмку горилки, выпила одним глотком и не поморщилась. Тем часом из люка показалась голова Совы: – Ну-ка, помоги! Вдвоем они кое-как вытащили из подпола станковый пулемет, аккуратно замотанный тряпками, с которых еще сыпался легкий, пыльный грунт, и крутобокую макитру из-под сметаны. – Мое приданое, – с любовью и грустью сказала бабка. – Собирала, собирала, а все прахом… – Как это – приданое? Бабка заботливо отряхнула землю и принялась разматывать промасленные женские чулки – с бережностью, как если бы распеленывала ребенка. – Так я в войну замуж собиралась, вот и копила. Винтовка тоже из приданого. Думала, сыновьям будущим сгодится. Или внуку… Да ведь Кур так и не взял меня. – И меня, бабушка, не берут, – пожаловалась Оксана. – Тоже приданого целый сундук накопила… – А этот, кобель заокеанский? – между делом спросила Сова. – Чего он там бормотал? – Понравилась я ему. Комплименты вроде говорил… – Вот агрессор, а? Все время у них наступательная политика! – Мне так нравится… – Кто это тебе нравится? Политика или «Максим»? – Нет, американец… Симпатичный, между прочим. Даже обаятельный… – Я тоже заметила. – Сова протерла казенную часть и открыла приемник. – Что он делал… И как на тебя глядел! – Как? Сова достала из макитры свернутую в рулон ленту с патронами, заправила в пулемет и передернула затвор. – Да как? Известно! Одичали они там, что ли, в своих Соединенных Штатах? Муданты хреновы… – Вроде, нормально смотрел, бабушка! – Где там нормально? На тебя глядит, а переводчика по заднице гладит. А тот, стервец, в это время оладьи трескает. – Не заметила… Бабка, развернув пулемет в сторону дверей, оставила его возле отворенного люка, как возле окопа, – чтоб стрелять из укрытия, и набросила на него цветастую шаль. – Глаз у тебя еще не навострен… А я затылком их вижу. Ей-богу, кастрировала бы, чтоб породу не портили! Только она закончила все приготовления, как в дверь постучали. Женщины переглянулись, и на лицах вмиг вызрела мука – неужели возвращаются? Стук повторился, и в тот час послышался голос Курова: – Отворяйте, вы чего там? В кургыттару вас! Сова откинула задвижку – на пороге нарисовался распаренный, веселый и помолодевший дед. Однако на него и внимания не обратили, мало того, бабка отпихнула его и выглянула на улицу: – Где Юрко? – Как где? – отчего-то ухмыльнулся тот. – На службу пошел! – На какую еще службу? – На шаманскую! У него ведь с потемками работа начинается. И до третьих петухов. – Почто же ты его отпустил? – взвинтилась Сова. – Мы тут пластались, стол собирали. Чтоб встретить как полагается! А он отпустил! – Насильно держать не имею права. – Куров сунул ей сверток с бельем. – Это велел тебе вернуть. За ненадобностью. Сам взял плошку с малосольными огурцами и одним духом выпил весь рассол. – Вы хоть попарились? – Как же! И попарились мы вволю, и намылись… В кириккитте ее мать! Лет двадцать скинул. Так что сегодня держись, бабка! Тыала хотун! – Ой, болтун! – заворчала та. – Вот язык-то без костей! – Хоть немного-то похорошел Юрко? – с надеждой спросила Оксана. – Еще бы! Молодец стал красный! Увидишь, так не насмотришься. – Язык-то не вспомнил? – Мы уже друг друга понимаем. Бабка развернула сверток: – А это что? – Он свое опять надел, – пояснил дед и потянулся за четвертью. – Ему положено в форме быть, когда камлает. |