Онлайн книга «Мутанты»
|
Они и впрямь на минуту присмирели, и Куров успел разглядеть, что уже готовые блюда никак не похожи на поминальные, по крайней мере рису с изюмом нет и вместе с ложками вилки разложены, которые по обычаю не дают – чтоб покойного не кололи. А вот салатов всяких уже довольно нарезано, и еще строгают, и главное, уже выставлена на стол откопанная бабкой и тщательно отмытая четверть с горилкой и подарочные за ударный труд в деле кастрации и осеменения хрустальные рюмки. Значит, Юрко приехал! По любому другому поводу Сова ни за что не выставила бы. Сдерживая внутренний клекот, дед лениво сунулся в бабкину горницу, потом не спеша сходил и заглянул в свою конуру за печкой – внука нигде не было. Оксана заметила его поиски и проговорила не глядя: – В козлятнике он. Не идет в хату… – Плохо звала! – На коленях умоляла! А он бормочет, ничего не пойму. – Оксана подняла голову – в глазах стояли слезы, нос красный. – А что ревешь-то? Радоваться надо! – Это я от лука… А бабка уже не знала, чем уесть Курова, и привела довод, совсем уж неразумный с ее стороны: – Эх ты, еще дедом называешься. – Она жарила любимые Юрком яичные оладьи. – Родного внука не признал… «Шаман, шаман!» Сердца у тебя нет! И нюх потерял! – А ты-то признала? – не сдержался от внутренней радости Куров. – Кто давеча прибежал – «муданта споймала!»? А кто лукошком по морде ему? Молчала бы уж лучше. – Хоть бы ойкнул! Обрадовался! – Что мне ойкать? – ухмыльнулся дед и соврал на ходу: – Я как Юрко встретил на второй заставе, так сразу и узнал! – Узнал?! И не сказал?! – Нарочно не сказал… У самой, что ли, глаз нету? Вот и проверил твое женское чутье… А сам в тот миг с ужасом подумал: что же это сотворилось с внуком, коли из здорового, румяного хлопца превратился тот в горбатого старика? Сове возразить было нечем. – Всю жизнь меня обманывал, – пожаловалась Оксане. – Хоть бы в старости пожалел… – Думал поберечь тебя, дуру, – пробурчал Куров. – Да Оксанкины нервы. Еще напугаетесь… Оксана вдруг бросила нож и уткнулась в передник. – Сводите его в баню, Степан Макарыч. Может, отмыть да побрить – ничего будет… Может, обвыкнусь! – И заревела, теперь уже не от лука. – Хватит выть! – приказал дед. – Баню-то истопили? – Выстывает уж, подбросила недавно. – Сова присосала челюсти и пошла на мировую. – Юрку я белье приготовила… Да ведь не желает идти, забыл, должно. Они ведь в Якутии там бань не знают. – Ничего, вспомнит… А где мое белье? – А оно у тебя есть? У последних кальсон мотня драная. – Не драная. Это для повышения боеготовности. Дед еще для порядка покрутился по хате, взял ножницы, бритвенный прибор, после чего демонстративно, под молчаливым взором старухи скрывая дрожь в руках, отлил горилки в пол-литровую банку. – Оладьи возьми, – сказала Сова и снова заплакала. – Может, вспомнит, так поест… От горе-то, горе. Дождались внука! Куров взял плошку с оладьями, под шумок прихватил хрустальные рюмки, малосольных огурцов и не спеша вышел на улицу. Юрко сидел в яслях, по-турецки сложив ноги, и задумчиво теребил свои свалявшиеся патлы. – Ну что, внучок, пошли в баню? – предложил дед весело, а у самого кошки на душе заскребли – может, оттого, что открыт был лишь один, третий, глаз во лбу. При всем желании признать в этом существе родного внука было невозможно… – Канул сахам кургыттара, – завороженно проговорил внук. – Арсан Дуолайя бар, айбасы кириккитте. – Давай сначала в баню. А потом все твои айбасы и кириккитте. Внук открыл все глаза и сказал как-то обреченно: – Дыд Кур… Канул сахам. Куров растерянно присел на край яслей: – Кто канул-то? – Юрко канул сахам кургыттара. Алмас як! Тундара, ятимать. – Да наплюй ты на алмазы! Живой вернулся, и ладно. Вот плохо – язык родной забыл. – Ызык сапыл… Канул. Дед спохватился, пристроил рюмки на бубне и налил горилки: – Давай выпьем за встречу! И не расстраивайся. Канул, канул… Да не канул! А язык мы выучим! Вот сейчас и начнем. Держи рюмку! Юрко рюмку взял, понюхал и брезгливо, как-то по-собачьи отфыркнул запах, отчего бородища его зашевелилась как живая: – Айбасы! – Да, парень, крепкая! – обрадовался Куров. – Горилка называется, помнишь? Огненная вода? – Мори… морилка, – промямлил внук. – Злой дух, однако… – Не морилка, а горилка! – Корилка… – Вот! Способный ты к языкам! Это надо – алмазов не нашел, а шаманскую мову выучил. Там что, тоже заставляют государственный язык учить? – Учиннаах лабба урун! – А, понял! Значит, кто не учит, тот не ест… Ну, со свиданьицем, внучок! Внук опрокинул рюмку и не поморщился. И даже не закусил. – На вот, держи огурец! Малосолок, ты любил когда-то… Гурки? – Курки, – показал Юрко пустые, детские десна. – Супа як, ссынка, ятимать. Долгунуну сохнут! – Цинга, – догадался дед. – Оладьи бери, горяченькие еще. И жевать не надо. Знаю, что такое цинга… Юрко боязливо сунул оладышек в рот, кое-как повалял во рту и проглотил. – Санаабар. – Он встал и осторожно высвободил бубен. – Юрко шаман уркиях. Айбасы кириккитте. – Погоди, ты куда? А в баню? – Батур тыала хотун. – «Тыала хотун» – это как понимать? Тела хочешь, что ли ? То есть бабу? – Батур тыала хотун! – заволновался внук. – Тыала… Дыала… Дыэла! – А-а, большого дела хочешь? – Тыала, тыала! Арсан Дуолайя бизда тыала! – Знаешь что, – Куров встал, – сначала в баню. Понял? Тебя Оксана сколько лет ждала ? А ты явился и давай злых духов гонять? Про невесту забыл? У тебя сейчас главное дело Оксану снова завоевать. Вот где придется шаманить! Она вон ревет от твоего вида. Ты на себя-то посмотри? – Окосана, Окосана… – простонал Юрко. – Окосана, юрюнг айны тойона! – «Юрюнг» – это как понимать? Солнце, что ли? – Солнце юрюнг! Юрко – тундара каюк. – Пропарю тебя в бане, отмою, побрею… И ты засверкаешь! Внук сдернул тюбетейку и показал широкую лысину: – Юрко – айбасы, кудуря як. Супа ссынка – як, алмас – як. – Ну что ты разъякался? – застрожился дед. – Хрен с ней с лысиной! Подумаешь, зубов нет… Ты на меня погляди! Волос – на одну драку не хватит, и челюсти вставные. А бабка все равно любит! |