Онлайн книга «Приказчик без головы»
Судья повторил вопрос. – Баба из газеты приходила, – наконец сказал правду Антип. – Законник фамилия. Владимир Артурович Михнов, услышав литературный псевдоним князя Тарусова, громко закашлялся. А Дмитрия Даниловича пронзила страшная догадка. Он быстро обернулся и посмотрел на хоры. От его ужасного взгляда Сашенькино сердце стало биться раза в два быстрей. Не выдержав, она отвела глаза в сторону и испугалась еще больше. На нее с ухмылочкой взирал штабс-капитан Будницкий! После явления настоящей Маруси он принялся методично рассматривать женщин в зале и быстро нашел коварную обманщицу. Эх, надо было оставаться дома! – А почему эта Законник женой вашей назвалась? – спросил у подсудимого судья. – Чтоб пустили ко мне, – объяснил Антип. – Понятно. Муравкина! Займите место для свидетелей. К присяге близких родственников не приводили. – Вы имеете право не свидетельствовать против мужа, – напомнил ей Якоб. – Желаете воспользоваться? – Нет, нечего мне скрывать, – Маруся сказала так, как научил ее Дмитрий Данилович. – Тогда расскажите поподробней о событиях вечера, когда исчез Сидор Муравкин, – велел ей Якоб. – Я с ребеночком гуляла, к фельдшеру ходила, потом домой пришла, Антип уже ждал нас. Повечеряли и спать легли. – Труп в квартире видели? – Нет, не видала. – А могли не заметить? – Председатель вел допрос сам, показав знаком, что Дитцвальду и Тарусову он предоставит возможность задать вопросы позже. – Я ж не слепая, а ночи у вас белые, без лучины все видать! – Муж в убийстве брата признавался? – Нет! Да мы и не знали, что Сидор пропал, думали – на службе, как обычно. – Как ваш муж отреагировал, узнав о смерти брата? – Чего сделал? – Он был расстроен или наоборот? – Убивался Антип, сильно убивался. Дык, а как же иначе – Сидор ведь ему вместо отца был! – А вражда меж ними имелась? – Да что вы, грех ведь!.. – Однако свидетели утверждают, что Сидор неоднократно к вам приставал! – То по пьянке. А по трезвости всегда прощения просил. И у меня, и у Антипки! – У обвинения есть вопросы? Растерянный Фердинанд Эдуардович покачал головой. – Защита, приступайте. – Свидетельница, расскажите суду о событиях, которые с вами произошли после ареста мужа. – Протестую! – по привычке воскликнул Дитцвальд. – Защита тянет время. – Протест отклонен, – не раздумывая, заявил Якоб. Что-то нашептывало судье, что вот сейчас и произойдет самое интересное. – Следующим утром заехал кум, Калина Фомич, и сказал, что мне нельзя больше на фатере оставаться, потому что Антипка признался в убийстве и полиция хочет меня арестовать, мол, помогала я ему. – Вы поверили Осетрову? – Нет! – А почему уехали с ним? – Живолупова, хозяйка наша, еще до Осетрова приказала мне выметаться. Сказала, что убийцам квартиру сдавать не желает! – И где вы проживали с того времени? – На Ваське… – Кто такой Васька? – удивился Якоб. – Свидетельница так называет Васильевский остров, – пояснил суду Дмитрий Данилович. – Адрес? – 17-я линяя, меблированные комнаты Златкиной. – На какие деньги существовали? – Калина Фомич давал. Немного, чтоб с голоду не померла. – Он действовал из благородных побуждений или преследовал корыстные цели? – Он спать с ним принуждал… В глубине зала раздался пронзительный крик: – Опять за свое! Публика дружно развернулась, а влиятельные господа, сидевшие за креслами, повскакали с мест. Зрелище было пикантным! На последнем ряду дородная Осетрова наотмашь лупила мужа зонтиком. – Тихо! Тихо! – тщетно кричал председатель. – Приставы, что смотрите? Разнять! – Я тебе покажу! Я сейчас все суду расскажу! Двое судебных приставов с трудом пытались удержать разъяренную купчиху, третий заслонил Осетрова, который трусливо пробирался к проходу. – Ты у меня получишь! – не унималась Аграфена Минична. – Вывести из зала! – распорядился Якоб. – Не надо! Я хотел бы допросить Аграфену Осетрову, – попросил Дмитрий Данилович. – Осетрова! Защита желает допросить вас в качестве свидетеля! Не возражаете? – С удовольствием! – Принимайте присягу! Сашенька видела, как Калина Фомич под шумок покинул зал, но поделать ничего не могла. – В день, когда обыск случился, примерно за час до него, кхе-кхе, – рассказ Аграфены Миничны часто прерывал кашель, – муж ко мне в спальню зашел. Давай, говорит, я книги конторские в твоей постели спрячу, чует-де мое сердце, полиция скоро нагрянет. – Вас, конечно, удивило, что муж заранее был осведомлен об обыске? – задал вопрос с подковыркой Тарусов. – Нет, не удивило. В воскресенье Калина с Сидором поругались. Немудрено, что полиция его подозревала. – Вы позволили спрятать документы в вашей постели? – А как я могу не дозволить? Муж он мне! – Что было дальше? – А дальше лежу я себе, вспоминаю вдруг, что в зале-то украшения мои припрятаны! В шкапу под постельным бельем. Решила я их на себя надеть, чтоб не сперли при обыске. Встала, кой-как дошла, сами видите, больная я, смертный час близок, открыла шкап, а там мешок холщовый. Откуда, думаю, взялся? Я тесемочки туды-сюды развязала, заглянула и осела на пол. Голова там человечья лежала! – Эта? – Тарусов указал на стол с вещественными доказательствами. – Эта! – не глядя, подтвердила Аграфена Минична. – Сидора! Ну, заорала я! Стала мужа звать. Он прибежал. Ты что, говорю, очумел? Тело утопил, а голову домой приволок? Он в мешок заглянул и обмер. – То есть сомнений в вине мужа у вас не было? – А какие ж тут сомнения? Я ж сказала: в зале я украшения прячу. Потому туды мы никого без себя не пускаем. Даже Нюрка моет пол там при мне. Никто, кроме Калины, голову положить не мог. – А причина? За что Калина Фомич убил Сидора? – Да вы сами, ваша милость, причину называли, когда мужа допрашивали. Сидор про Калину что-то секретное знал, потому и в сотоварищи набивался. Муж поначалу отнекивался, завтраками кормил, но потом ему это надоело. Для отвода глаз он Сидора уволил, а вечером подкараулил и убил. Чтоб мерзавец тайну его не разболтал! |