Книга Гарантия на счастье, страница 42 – Катажина Грохоля

И зачем так усложнять жизнь, если все просто? Нужно быстро найти золотую середину.

— В черном ты мне больше нравишься.

— Вот видишь… я так и знала. С самого начала знала.

Ничего подобного я с самого начала не говорил.

— И зачем ты меня обманывал?

Мушки перед глазами. Обманывал? И как тут оставаться разумным?

— Говорил, что я тебе нравлюсь.

— Ты мне нравишься.

— Но в черном больше?

— Да, — смело отвечаю я. — Больше ты мне нравишься в черном.

Уходит, переодевается.

Я ЭТОГО НЕ ПОНИМАЮ! Возвращается в черном.

— Лучше?

— Было хорошо, — ворчу я, — и сейчас хорошо.

— Тебе всегда безразлично, как я выгляжу. Тебе не угодишь.

Милый вечер оказывается испорчен. У Криса она сначала сидит надувшаяся, а потом расцветает, когда этот лапоть Яцек начинает с ней заигрывать.

Ну и пусть забавляется, пожалуйста, я ведь не стану ревновать. Кроме того, она моя, все об этом знают. Чтобы не казаться идиотом, решаю не цепляться. Иду вместе с Крисом на кухню полистать новый номер «Твоего авто». Крис давно присматривается к новым автомобилям. И вот, собака, действительно, опять прав. Вращающий момент в новом двигателе в два с половиной раза меньше, чем в его старой машине. А вращающий момент очень важен, либо у тебя есть тяга, либо нет. Разговариваем — наконец есть о чем поговорить. Пару раз вхожу в комнату, где танцуют, смотрю. Ночью возвращаемся домой — обижена.

— Послушай, ты же весь вечер развлекалась с Яцеком!

— Потому что ты не обращал на меня внимания!

— Я видел, что ты отлично проводишь время.

— Ты даже не ревновал!

Это уже явный перебор. Потому что вряд ли я буду скандалить с человеком, который не пропускает ни одной юбки!

— Яцека? — удивляюсь я. Известно же, что он горазд петушиться.

— Меня! — Она едва не разрыдалась.

— Есть причины? — Я здорово удивлен, почти как в тот раз, когда наши выиграли в первом матче на чемпионате.

— Лучше уж помолчи!

Молчу. Но я по опыту знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Однако вышло. Утром она прижимается ко мне и шепчет:

— Сказал бы сразу, что ты ревнивый. Ну, пожалуйста, не сердись…

И так ласково подлизывается, а я не отпираюсь, что даже и не думал сердиться, но мысленно отмечаю: РЕВНОСТЬ НАДО ДЕМОНСТРИРОВАТЬ.

Пару дней было хорошо, но как-то вечером она села за компьютер что-то поискать в Интернете. И нашла.

Какой-то идиот написал, что мужчины шесть раз в минуту думают о сексе. Она это прочитала. У меня покоя не было целую неделю. А я тоже шесть раз в минуту думаю о сексе? О сексе с ней или все равно с кем? Чаще или реже? И на работе тоже? Думаю, когда смотрю на любую девушку или только на ту, которая мне напоминает ее?

Батюшки святы, никогда в жизни я не думал столько о сексе, как на протяжении той недели. Даже казалось, что я ненормальный.

Смотрю на помощницу шефа и думаю: подумать о сексе? С ней или с другой? Она мне нравится? Господи, я ее не хочу! Что я за мужчина?! И звонок:

— Зайчик мой, ты сегодня думал о сексе?

Нет, потому что думал я как раз о квартальном отчете, который задерживал на три дня.

— Конечно, дорогая, я о тебе думал, — дипломатично отвечаю я.

Оказалось, что это правильный ответ.

Сижу над квартальным отчетом и размышляю, почему я думаю о шефе, который через два часа испепелит меня взглядом, а не о сексе?

И точно, я не ошибся.

Секс, секс и еще раз секс. Только женщины об этом беспрестанно думают.

Смотрю канал «Евроспорт». Наш прыгает почти на сто тридцать метров. О чем я должен думать? Я даже подскочил от радости. Если повезет — золото наше. Открываю пиво.

— Вы все время об этом думаете, — улыбается Ханна. Господи, не думаю я об этом! Меньше всего я думаю об этом сейчас! Я что, болен?

А она усаживается ко мне на колени. И заслоняет, черт побери, экран, но, если я скажу ей, что ничего не вижу, она обидится. Обнимаю ее за талию, и, вот черт, немец прыгает на сто тридцать два с половиной метра! Она обвивает мою шею.

— Давай сегодня пораньше ляжем спать?

Спать? Сейчас? Когда неясно, кто получит золото?

Она что, шутит?

— Мне хотелось бы досмотреть, — говорю я серьезно.

— О'кей, — произносит она изменившимся, грудным голосом.

— А что случилось? — спрашиваю. — Я не могу посмотреть чемпионат?

— Конечно, можешь.

Прихожу в спальню, знаю, что она не спит, обнимаю ее, она отодвигается.

— Жарко, — говорит.

— Открыть окно? — спрашиваю ее.

— Нет.

Я отворачиваюсь и проваливаюсь в сон — поздно уже. А утром начинается старая песня:

— Ты меня больше не любишь.

И я задумываюсь: может, действительно не люблю ее? Если бы я жил один, мог бы иногда спокойно смотреть спортивные передачи, а так должен ждать, когда эта женщина поедет на курорт с подругой или куда-нибудь еще.

— Не хочешь поехать с Габрысей в Закопане? — спрашиваю я.

— А ты?

— Нет, — говорю, — мне не дадут отпуск.

— Ну что ты! — смотрит на меня, глазки в слезах. — Без тебя? Никогда.

О черт! Это уже нехорошо. Никогда???

— Никогда? — невинно переспрашиваю в надежде, что это ее новая шутка.

— Никогда, — серьезно отвечает она и обнимает меня.

Когда она так ко мне прижимается, я становлюсь среднестатистическим мужчиной через тридцать секунд, если говорить о сексе. Чудные у нее грудки, и вся она такая теплая. Я чувствую, как просыпается мой зверь, и он согласен со мной в том, что ее грудки, прижатые к моему торсу, — высший сорт. И эта идея с поездкой в Закопане полная чушь. Лучше прямо сейчас забраться в кровать и немножко подурачиться.

— Да ты что? — Она отстраняется от меня. Зверь разочарован, я тоже. Не понимаю женщин.

Сначала прижимаются, провоцируют, искушают, ясно давая понять, что хотят секса, а потом «да ты что?» или «с ума сошел?» Или «в это время?» Или «подожди, мне надо в ванную»… Или «не делай этого»…

Ясно ведь, что с мужчиной происходит, когда к нему прижимаются груди принадлежащей ему женщины. Но иногда бывает и по-другому. В четверг я пришел с работы уставший как собака. Голова шла кругом, даже пиво не помогло. Я думал только о том, чтобы лечь спать. Выговор начальника меня добил, шеф был вне себя, моя секретарша не пришла на работу, принтер не печатал, потому что закончился тонер, в факсе не было бумаги, о чем я не знал, и три часа нервничал из-за того, что не получу данных, и так далее, и так далее.