Онлайн книга «Заявление о любви»
|
— «Ты отличаешься от прямой тем, Шляпа, что она бесконечна!» Он окончил институт? — Да! А я так хотела учиться в вашем классе. — Сидим, не шелохнувшись, всматриваемся в эту коробку, вдруг слышим: «Я — Сосна, я — Сосна. Вызываю Кочан. Прием!» — Ой, мамочка, как же мы смеялись! Улыбка исчезает, лицо Ивоны искажает гримаса боли: — Если бы немного… Марта вскакивает, с состраданием спрашивает — Что сделать? — Не знаю. Если положишь мне под ноги… Марта мгновенно складывает одеяло и кладет его под колени Ивоне. — Нет, не так… Выше, выше. — Ивона нетерпелива. — Ты меня слышишь! Под колени… Может, мне станет легче… Прости… — Я к твоим услугам. С лица Ивоны медленно исчезает напряжение. Она старается справиться с болью, спрашивает: — Как дела? Марта чувствует, как трудно ей говорить. — У нас все в порядке. — У нас… мы… — повторяет Ивона. — Всегда множественное число… — Она скорее обращается к себе, чем к Марте. — Ваш брак, ваш дом, ваше настоящее, прошлое, будущее… А я всегда была одна… Марта наклоняется над ней: — Теперь ты не одна. Я с тобой. Ивона извивается в судорогах. — Укол? — спрашивает Марта. Ивона крепко сжимает зубы, потом выдавливает: — Нет, еще нет. Еще немного… Может, Ивона и перетерпит боль, но для Марты это невыносимо. Она резко вcтаtт: — Подожди, сейчас я сделаю укол. Ивона удерживает ее движением руки: — Нет, пока не надо… Я еще немного потерплю… чуть-чуть… Нет, не уходи, пожалуйста, не оставляй меня… Ничего не говори… Почему так происходит? Ведь моя боль никому не передается… Это неправильно… Подержи меня за руку. Марта садится и послушно берет в руки почти прозрачную ладонь Ивоны, ласково ее поглаживает. Лицо Ивоны становится мертвенно-бледным от боли. — Пожалуйста! Если ты и способна терпеть, то я не в состоянии это вынести! Разреши мне сделать этот чертов укол, потому что я больше не могу! Пожалуйста! — Голос Марты, наполненный мольбой, разбивается о стены. У кровати — тканый ковер с вытертыми краями, ягоды калины, неумело очерченные листья. Ивона утвердительно кивает. Марта поправляет венфлон. — Потерпи, Ивонка, дорогая моя, потерпи, попытайся заснуть. Я завтра к тебе приду с самого утра или останусь здесь. Да, останусь. Я отдохнула. Томаш написал другу письмо в США, он что-нибудь придумает. Там должны быть какие-то лекарства, о которых нам неизвестно. Могут быть неапробированные препараты, должно же быть что-то, что тебе поможет… Ивона приоткрывает глаза. — Мне уже лучше… Расскажи мне что-нибудь… — просит она тихо. — Что? Сказку? — Почему ты работаешь именно в отделении геронтологии? Марте нужно наклониться над ней, чтобы расслышать вопрос. — Почему именно в геронтологии? — неуверенно повторяет она, словно смысл вопроса не дошел до ее сознания. — Я никогда тебя об этом не спрашивала… Марта отводит взгляд от измученного лица Ивоны, выпрямляется. — Ты знаешь, я им нужна. — Марта стесняется своих слов и пытается разъяснить: — Не я лично, конечно, а просто кто-то. Потому что это самое важное — ждать, надеяться. Сначала страх и радость, еще неизвестно… Но в конце, когда уже ясно, все становятся нетерпеливыми. Уже? Еще? Когда? Они не хотят быть одни. Им уже тяжело быть наедине с собственным… ну, понимаешь, со всем этим… Ивона едва заметно кивает. — А ты смотришь на эти лица… И в каждой паре мутных глаз видишь тень былого восхищения, которого больше не будет. В каждой морщинке видишь след молодости. Прошедшей. В каждых губах — поцелуи… Только теперь они не могут… Они не могут больше выносить своей оболочки, которая диктует им послушание… Но ведь это они. Их руки неспокойны, суетливы… А я вижу, как эти пальцы гладили макушки детей, ласкали любимых… Потому что я не хочу бояться. — Марта смущенно поднимает взгляд, в глазах Ивоны видит слезы. — Мои картины… — Ивона говорит с трудом. Марта недоумевает: почему сестра говорит о себе? Марта негодует, а Ивона смотрит на нее с нежностью и повторяет: — Мои картины не стоят того, что делаешь ты. Никто не скажет о них ничего… подобного тому, что ты говоришь о своей работе… В ней красота и доброта. Я хотела что-то создать, а ты действительно создаешь. Марту вдруг охватывает волнение. Она не может ответить, а лишь целует Ивону в щеку. Та берет ее руку в свою. Они смотрят друг другу в глаза: голубые в карие. Марта дотрагивается до губ сестры: — Бог мой, какая сухая кожа! Где крем? — Здесь. — Ивона кивком показывает направо. На цветном пододеяльнике лежит маленькая шкатулка, незаметная среди красных цветов. — Подожди, я тебе смажу лицо. — Марта осторожно втирает крем в лицо Ивоны. — Ты меня кремируешь, если что?.. — Ивона с закрытыми глазами, послушно отдается в руки Марты. Горло Марты вновь сжимает спазм, но она пытается улыбнуться: — А меня только после смерти, а не «если что…» — Спасибо… Взгляд Ивоны мутнеет, Марта откладывает крем и начинает бить ее по щекам. Все сильнее и сильнее. — Ивонка, Ивонка, посмотри на меня! — Слава Богу, Ивона возвращается. — Посмотри на меня! Я принесу тебе «Княжну Джаваху» [4] . Помнишь, как нам мама ее читала? Теперь я тебе буду читать, как тогда. И не нужен мне твой перстень! — горячо говорит Марта. — Ивонка, так не должно быть, мы что-нибудь придумаем, не уходи, пожалуйста, не уходи! Ивона с усилием шепчет: — Я знаю, ты тогда за мной шла… — Когда? — Марта тонет в глазах Ивоны. — Тогда… На кладбище… Поэтому я не боялась. Марте хочется плакать, тыльной стороной ладони она вытирает глаза. — Это я их подговорила, чтобы тебя проверить. А сама умирала от страха за тебя. Вот и пошла следом за тобой, чтобы быть спокойной… Губы Ивоны подрагивают, но звука нет. Марта не сводит с сестры глаз и наконец слышит шепот: — Двадцатку… Марта не понимает, что Ивона хочет сказать, тогда та, собирая последние силы, произносит: — Двадцатку. Ты должна мне двадцатку. — Она с трудом протягивает Марте руку. — Я дала Котве двадцатку. С процентами. Марта чувствует, как по ее телу волнами разливается тепло: от живота к рукам, голове, даже к пальцам ног. |