Книга Искатели приключений, страница 40 – Гарольд Роббинс

Дакс посмотрел на отца.

— Я устал, — сказал он.

Ксенос обнял сына и прижал к себе. Он оглядел комнату, потом снова посмотрел на Дакса.

— Мы не можем здесь оставаться, переночуем в гостинице. Я заметил неподалеку пансион, пойдемте. Сомневаюсь, что они смогут накормить нас, но, по крайней мере, хоть нормально отдохнем.

Дверь им открыла опрятно одетая служанка, она сделала книксен.

— Добрый вечер, мсье.

Прежде чем войти, отец Дакса тщательно вытер ноги о коврик и снял шляпу.

— У вас найдется три комнаты на ночь?

На лице служанки появилась растерянность. Она посмотрела на Котяру, стоявшего рядом с Ксеносом с чемоданами в руках. Затем перевела взгляд на Дакса.

— Вы договорились заранее? — вежливо спросила она.

Теперь настала очередь Ксеноса смутиться.

— Заранее? Вы имеете в виду предварительный заказ? — Ксенос с трудом подыскивал в своем скудном французском нужные слова. — А это обязательно?

Служанка больше не стала задавать вопросов и впустила их в небольшой вестибюль.

— Будьте добры, подождите здесь. Я позову мадам Бланшетт.

— Спасибо.

Откуда-то из дома до них донесся слабый женский смех. Холл был богато обставлен: роскошный ковер с длинным ворсом, мягкие диваны и кресла. Камин излучал тепло, а на столике рядом с ним стоял графинчик с коньяком и бокалы.

У Котяры вырвался радостный вопль.

— Вот это мне нравится, — сказал он, подошел к столику и оглянулся на Ксеноса. — Разрешите налить вам коньяку, ваше превосходительство?

— Не знаю, стоит ли. Мы ведь не знаем, для кого приготовлен этот коньяк.

— Для гостей, — с неопровержимой логикой заметил Котяра. — Иначе зачем он здесь стоит?

Он наполнил два бокала, один протянул Ксеносу, а другой тут же осушил залпом.

— Ох, неплохо, — сказал Котяра и моментально снова наполнил свой бокал.

Дакс опустился в кресло перед камином. Тепло разморило его, у него начали слипаться глаза.

Открылась дверь, и служанка пропустила в комнату миловидную женщину средних лет. На ней было платье из темного бархата, шею украшали две нитки розового жемчуга, на пальце сверкало кольцо с большим бриллиантом.

Отец Дакса поклонился и представился:

— Хайме Ксенос.

— Мсье Ксенос. — Женщина посмотрела на Котяру, потом на Дакса. Если ей и не понравилось, что Котяра угощался ее коньяком, она не подала вида. — Чем могу быть полезна вам, джентльмены?

— Нам необходимо пристанище на ночь. Мы приехали в консульство Кортегуа, это здесь радом, но там никого нет, видно, что-то случилось.

— Могу я посмотреть ваши паспорта, мсье? Таков порядок. — Голос женщины звучал исключительно вежливо.

— Конечно. — Ксенос протянул паспорта в красных кожаных обложках.

Мадам Бланшетт некоторое время изучала их, потом кивнула в сторону Дакса.

— Это ваш сын?

— Да, а это мой военный атташе. На радостях от такого повышения в чине Котяра быстро налил себе еще коньяка.

— А вы новый консул?

— Да, мадам.

Мадам Бланшетт вернула паспорта отцу Дакса. Поколебавшись секунду, заговорила:

— Если ваше превосходительство согласится подождать минуту, я пойду и посмотрю, есть ли свободные комнаты. Уже поздно, и у нас довольно много гостей.

Консул снова поклонился.

— Спасибо, мадам. Благодарю вас за вашу доброту.

Закрыв за собой дверь, мадам Бланшетт остановилась на минуту, пожала плечами, прошла через холл и открыла дверь в комнату, обставленную еще богаче, чем та, из которой она только что вышла.

В центре ее стоял стол, за которым пятеро мужчин играли в карты. Позади него стояло несколько молоденьких женщин, одетых по последней моде. Еще две женщины сидели на диване возле камина.

— Банк, — сказал один из игроков.

— Проклятье! — воскликнул другой и швырнул свои карты на стол. Потом он поднял взгляд на мадам Бланшетт.

— Что-то интересное?

— Не знаю, барон, — ответила та. — Это новый консул Кортегуа.

— И что ему нужно? Информацию об этом подонке Рамиресе?

— Нет, ему нужна комната, чтобы переночевать. Игрок, только что сорвавший банк, хмыкнул.

— Бедняга, наверное, увидел вашу вывеску. Я говорил, что рано или поздно это произойдет.

— Почему же вы не отказали ему? — спросил барон.

— Не знаю, — растерянно ответила мадам Бланшетт. — Сначала я так и собиралась поступить, но когда увидела маленького мальчика...

— Он с сыном? — спросил барон.

— Да. — Мадам поколебалась несколько секунд, потом повернулась к двери. — Пожалуй, я ничем не смогу им помочь.

— Минутку. — Барон де Койн поднялся из-за стола. — Я хотел бы взглянуть на него.

— В чем дело? — спросил один из игроков, сидевший слева от барона. — Вам мало, что Рамирес надул вас прямо вот за этим столом? Он задолжал вам больше, чем любой из нас, как минимум сто тысяч франков.

— Да, — поддержал его банкомет. — Вы рассчитываете, что сможете получить деньги от нового консула? Мы все знаем, как плохи дела в Кортегуа.

Барон де Койн обвел взглядом своих друзей.

— Вы банда циников и больше ничего, — сказал он. — Мне просто любопытно посмотреть, что за человека они прислали на этот раз.

— А какая разница? Они все одинаковы, всем им нужны только наши деньги.

— Вы хотите познакомиться с ним? — спросила мадам Бланшетт.

Барон покачал головой.

— Нет, только посмотреть.

Вслед за мадам Бланшетт барон подошел к стене, и мадам отогнула драпировку. Открылось небольшое застекленное отверстие.

— Вы можете посмотреть на них отсюда, — сказала мадам. — Они нас не видят, с другой стороны стены зеркало.

Барон кивнул и посмотрел в глазок. Сначала он увидел мальчика, спящего на диване, его детское лицо выглядело осунувшимся и усталым.

— Он примерно одного возраста с моим сыном, — удивленно заметил барон. — Мать мальчика, наверное, умерла, иначе отец не взял бы его с собой. Кто-нибудь знает, куда делся Рамирес?

Мадам Бланшетт пожала плечами.

— Ходят слухи, что у него дом на итальянской Ривьере, но никто точно не знает. На прошлой неделе вечером грузовик вывез из консульства все без остатка.

Барон стиснул зубы. Так вот почему они пришли сюда в поисках пристанища. Насколько он знал Рамиреса, в консульстве не должно было остаться ни щепки. Барон увидел, как высокий мужчина подошел к дивану и подложил мальчику под голову подушку. На его смуглом лице было выражение нескрываемой нежности.