Книга На прибрежье Гитчи-Гюми, страница 11 – Тама Яновиц

– Попросту – что?

– Папула. Ну, нарыв, прыщ.

– Возможно. – В слове «прыщ» есть что-то противное. Скажешь – и только хуже делается. Говорили бы вместо него что-нибудь благозвучное – «артишок», например. – Это может быть и какой-то дефект кожи, впрочем, есть вероятность, что это укус одного из упомянутых мной пауков, – сказала я. – Это бывает так: паук тебя кусает, а ты и не чувствуешь. Один водопроводчик – так тот вообще ничего не заметил. На такие вещи внимания не обращаешь: то ли тебя укусили, то ли просто укололся – мало ли что бывает. Помню, как-то раз моя мама решила провернуть одну аферу. Короче, она нашла способ, как нам всем почти за бесплатно эмигрировать в Австралию. Нас у нее тогда было всего четверо. Мы довольно скоро вернулись. Так вот, я помню, как мы жили в одной дыре, которая у них называлась отелем, и я всю ночь чесалась, как сумасшедшая. Оказалось, там были клопы! А днем я о них даже не вспоминала.

Саймон сосредоточенно затянулся. Я никогда раньше не видела, чтобы кто-то сам себе скручивал сигареты.

– А что случилось с водопроводчиком? – спросил он.

– Он зашел проверить унитаз, – сказала я. – Это было сто лет назад, когда никто и не подозревал, что в нашей местности водятся коричневые пауки-отшельники. Зашел, да так и остался на два года. Тогда мы еще жили не в трейлере. Так вот, примерно за полгода до того он наклонился над унитазом – а он вечно наклонялся над унитазами – и почувствовал, что кто-то кусает его в лоб, но тогда он на это никакого внимания не обратил. Увы, у этого водопроводчика были проблемы со спиртным. Тогда-то наша мамочка и приобрела свои дурные привычки.

– Так дальше с ним что было?

– Сначала появилось красное пятнышко. Оно никак не проходило и постепенно превратилось в огромную гноеточивую язву. – Я взглянула на Саймона – заметил ли он, что я ввернула такое слово, как «гноеточивая». Он настолько сосредоточенно на меня смотрел, что даже забыл донести сигарету до своих коралловых уст. – А вы лорд? – спросила я.

– Что?

– Лорд, – повторила я. – Вы случайно не лорд?

Он покраснел и снова стал возиться с сигаретой, пытаясь заново ее зажечь.

– Я… ну, в общем… По-моему, это к делу не относится.

– Ага! Значит, вы действительно лорд!

– Ничего это не значит, – сказал он.

– Но вы таки лорд.

– Фактически да. Только мне бы не хотелось…

– Круто, – сказала я. – Никогда не видела настоящего лорда. Ой! Будьте добры, прижмитесь к стене. Скорее!

– Простите, а зачем мне прижиматься к стене?

– Там на лестнице моя сестра. Похоже, она меня ищет. Она ненормальная. Если попытается с вами заговорить, не обращайте на нее внимания. Увы, у нее серьезные проблемы с психикой. – Мое поведение его явно озадачило, но едва Мариэтта вернулась в здание, я перестала вдавливать его в стену. – Настоящий лорд! – повторила я. – Знаете, я думала, они бывают только в книжках. В английских романах про людей, которые давным-давно умерли. На самом деле я никогда раньше не встречала англичан. Австралийцев, правда, видела. Это почти одно и то же, да? Ну, вы понимаете: «Эй, малый, стреножь-ка вон того кенгуру!», и все такое. – Я ему по-дружески подмигнула. Саймон побледнел, что ему было очень к лицу и привело меня в восторг – я никогда раньше не видела, как люди бледнеют, разве что читала об этом в тех же романах про давно умерших англичан. – Впрочем, я тогда была совсем маленькой и мало что помню. Итак, вы – настоящий лорд!

– Прошу вас, вернемся к укусам пауков, – сказал он, но мне показалось, что в глубине души он рад тому, что я раскрыла тайну его происхождения.

– Так вот, гноеточивая язва водопроводчика никак не заживала, – продолжила я. – Никому не говорите, но у нас, детей, эта мамина пассия – водопроводчик с гноеточивой язвой – честно говоря, вызывала отвращение.

– Он еще и пил, – напомнил Саймон.

– К чему осуждать ближних? – сказала я. – Короче, эта язва все сочилась и сочилась гноем. Необходимо было что-то предпринять. Ни один врач не мог сказать, что с водопроводчиком. Впрочем, и водопроводчик был из тех, кто никогда не может сказать, что с водопроводом. Но это к делу не относится. Видите ли, я тогда была слишком мала, чтобы запомнить все в подробностях, поэтому кое в чем вынуждена импровизировать.

– Так дальше что с ним было?

– Язву, естественно, пришлось вычистить, но к тому моменту нагноение настолько разрослось, что без пластической операции было не обойтись. Водопроводчик воспользовался этим, чтобы за счет страховой компании заодно укоротить себе нос, о чем он давно мечтал, но что обычно относится к разряду косметических операций и страховкой не покрывается. Я уж забыла, как все вышло, кажется, один из пациентов больницы в детстве коллекционировал арахнов, то есть пауков, и сразу определил, в чем дело. Видите ли, сам по себе укус паука довольно безвреден, но яд проникает в нервную систему, отравляя все на своем пути.

– Кошмар какой! – сказал Саймон.

– С тех пор эти пауки страшно расплодились. Была еще одна женщина, ее паук укусил в ногу, но она не поняла, что именно произошло, и все удивлялась, почему ранка становится все хуже. Врач прописал ей мазь с антибиотиком, но укус не прошел. Нагноение распространилось по всей ноге, и, когда вмешались хирурги, ногу пришлось отрезать до середины голени – началась гангрена.

– А эта женщина… она тоже была вашей знакомой?

– Нет. Я о ней читала в «Ридерз дайджест».

– О, господи… Пожалуй, все-таки следует обратиться к врачу, – сказал Саймон.

– Даже сейчас многим врачам ничего не известно об этом коварном заболевании, – сказала я. – Так что вы обязательно все расскажите, и что нагноения боитесь, тоже, иначе они решат, что это блошиный укус. Можно задать вам один вопрос?

– Да, – сказал Саймон.

– На ваш взгляд, кто привлекательнее – я или моя сестра?

– Я как раз собирался сказать… – начал Саймон, и по лицу его пробежала тень тревоги. Но договорить он не успел, поскольку дверь библиотеки отворилась.

– Прижмитесь к стене, скорее! – велела я.

– Зачем? – спросил Саймон.

– Это моя сестра, Мариэтта. Жуткая интриганка.

Но это оказался всего лишь мой брат Леопольд. У него из носа ручьем текла кровь. Он зажал его ладонью, но кровь все равно капала на ступени.

– Леопольд! Что с тобой? – Я отвела его руку от носа, и зря.

– Господи боже ты мой! – сказал Саймон.

– Стэнли Брукс заехал мне по носу в детском зале, – сказал он, рыдая. – Библиотекарша велела мне идти капать кровью на улицу.

– Наверно, она не хотела, чтобы ты залил кровью те несколько книг, которые у них еще остались, – сказала я, шаря по карманам. – Сколько раз я тебе говорила, не связывайся с себе подобными!