Книга Шесть черных свечей, страница 97 – Дес Диллон

— Нет.

— Почему нет?

— Мне не хочется, — отрезает Кэролайн.

В дело вступает Энджи и пытается ее переубедить. Линда говорит, что она просто струсила. Отчасти уловка удается: последнее обвинение не остается без ответа.

— Я не струсила.

— Ну так звони, — говорит Донна.

Энджи снимает трубку и протягивает Кэролайн. Та сует трубку обратно Энджи: звони, мол, сама. Телефон беспроводной: все необходимые кнопки имеются на трубке. Энджи смотрит на кнопки, и ей кажется, что кнопки тоже смотрят на нее и вроде чего-то ждут. Энджи становится не по себе, и она передает трубку Джедди. Та набирает половину номера и кладет трубку на базу.

— Не могу. Пусть кто-нибудь другой позвонит. Вдруг она и вправду померла.

— Не может быть, — говорит Энджи.

В ее голосе чувствуется улыбка. Но в ее голосе есть и сомнение. Линда приходит ей на помощь, заявив, что весь этот ритуал — курам на смех. Тем не менее кто знает.

— Она может обжечь пальчики о плиту, упасть в огонь, свалиться с лестницы. У нее может разыграться ужасная невралгия.

Кэролайн по-прежнему не желает звонить и на все просьбы отвечает «нет». Линда хочет знать, неужели она и впрямь испугалась, и все только потому, что это Стейси Грейси? Ну да, разговор с дамочкой, которая увела у тебя мужа, выматывает нервы покруче, чем допрос в суде. А может, Кэролайн верит, что заклятие сработало? Шесть Черных Свечей-то? Она что, собственного колдовства боится?

— Не знаю, не знаю, не знаю, — нервно отвечает Кэролайн и прячет лицо в ладонях, только бы не видеть остальных Девочек.

— Господи, у них, похоже, авария! — восклицает Старая Мэри.

Ее никто не слушает, все в ожидании, что же сделает Кэролайн.

— Так оно, наверное, и есть. Ты боишься, что заклятие сработало, — говорит Линда.

Кэролайн не знает, не знает и не знает. Джедди заявляет, что это дурь сплошная, а не заклятие, Энджи улыбается и кивает в ответ. Старая Мэри объявляет, что машина, которую преследовала полиция, разбилась на Уиффлетском мосту.

— Только не смейтесь. Вдруг оно исполнилось? — упрекает их Донна.

В комнате делается тихо, только приемник Старой Мэри продолжает шипеть и свистеть в перерывах между бурчанием. Перед Девочками во всей своей неприглядности встает тот факт, что это поганое заклятие, может, и сбылось. Может, все это на самом деле, как в случае с покойными Бэннаном, Макгоуэном и Кэссиди.

— О, блин! Барахло-то я и не убрала, — вскрикивает Кэролайн.

Она опускается на колени и сгребает на середину ковра огарки, клочки фотографий, соломинки, являя собой просто воплощение отчаяния. Кэролайн уже тянет на себя угол ковра, чтобы завернуть в него все причиндалы (получится что-то вроде узла Дика Виттингтона), [34] когда диван вдруг начинает играть «Благодать Господню».

— Этот хренов диван играет «Благодать Господню», — недоумевает Джедди.

Все соскакивают с дивана. Старая Мэри демонстрирует такие чудеса прыти, будто под ней бомба. И Кэролайн, которая осталась стоять на коленях среди ведьмовского барахла, и остальные изумленно таращатся на диван. Донна первая въезжает, что происходит. Диван делается словно наполненный водой бассейн, в котором Донна плавает и ныряет, а две его подушки вздымаются волнами. Задержим дыхание и нырнем подальше и поглубже, там-то уж наверняка есть устрицы. И вот Донна нашаривает что-то на песчаном дне дивана и выныривает на поверхность, тяжело дыша и демонстрируя трофей в высоко поднятой руке. Звуки «Благодати Господней» делаются громче и отчетливее.

— Телефон отца Бойля! — восклицает Донна. — Дуры вы все набитые!

Донна ждет, пока телефон сыграет второй куплет, «С пути я было сбился, но верную дорогу вновь обрел», и спрашивает, отвечать ей или нет. У Старой Мэри на этот счет имеется совершенно определенная точка зрения.

— Нельзя отвечать, если звонят священнику. Это святотатство.

Энджи интересуется, если вякнуть пару слов в кусок пластмассы, то как это может потянуть на святотатство?

— Ты ведь даже не догадываешься, кто ему может позвонить, — говорит матушка.

Энджи смеется матушкиным словам, затем обращается к Старой Мэри:

— Ну и кто ему может позвонить? Сам Господь Бог, что ли, растуды его? «Алло, это Бог… хочу вам сообщить, что Земля круглая, а то я забыл вам это сказать. Надеюсь, проблем особых не было. Увидимся на Страшном суде. Салют».

Энджи никто не отвечает. Телефон играет последний куплет.

— Дайте же мне наконец эту фигню! — сердито требует Энджи, отбирает у Донны телефон и нажимает кнопку. — Алло. Чистилище слушает.

Лица у матушки и Старой Мэри вытягиваются. Звонят из церковной канцелярии. Там желают знать, где отец Бойль. Девочки ухватывают суть разговора из ответов Энджи.

— Нет, он пошел на поминки, а свой телефон забыл здесь. Но он рядом, только дорогу перейти. Я сбегаю… Мне даже видно этот дом в окно… Да, пошлю кого-нибудь передать ему… Нет, я точно знаю, где он. Пока.

Энджи вешает трубку.

— Это из церковной канцелярии.

— И что? — спрашивает Донна.

— Отцу Бойлю надо в больницу. Соборование перед смертью. Автомобильная авария.

— Это авария на Уиффлетском мосту, помяните мои слова, — говорит Старая Мэри. — Помяните мои слова.

Энджи интересуется, кто пойдет сообщить новость отцу Бойлю. Добровольцев нет. У всех свои причины для отказа — слабенькие, надо признать, их бормочут еле слышно и отводят глаза. Девочки собираются уходить. Матушка и Старая Мэри так и вовсе встают и сдергивают свои жакеты с вешалки.

— Ох-ох-ох, блин, на фиг. Пойду я домой лелеять свой тик, — кряхтит Старая Мэри.

Кэролайн в ужасе. Не хватало только, чтобы они все ушли и оставили ее наедине с черной пустотой, которая только и ждет, чтобы навалиться на нее опять. Только и ждет, чтобы место пониже грудной клетки наполнили дрожь и волнение. И страх.

— Я тоже что-то устала сегодня, — говорит матушка.

Тем хуже для Кэролайн.

— Не бросайте меня, у нас еще водка осталась, — умоляюще произносит она.

Но тут звонит телефон. Энджи снимает трубку. Из трубки доносится безумный смех.

Девочки втягивают животы и натягивают жакеты.

Кэролайн знает, чей это смех.

— Это Бобби!

Бобби на другом конце провода хохочет, и хохочет, и никак не может остановиться. Скажет слово и опять заходится от смеха. Что такого смешного могло с ним произойти?