Онлайн книга «Любимая игра»
|
Берта, упавшая с дерева ради него! Берта, игравшая «Зеленые рукава» [38] мелодичнее, чем когда-либо удавалось ему! Берта, упавшая вместе с яблоками, вывернув руки! Он кинул еще никель и подождал гудка. – Кранц, она только что опять проехала мимо… 6 Стоп, стоп, стоп, стоп. Столько времени потрачено. Гора отпустила луну, словно пузырь, что невозможно дольше удерживать, – неохотно и болезненно. В то лето у Бривмана было странное чувство, будто время замедляется. Он был внутри фильма, и проектор стрекотал все медленнее и медленнее. Восемь лет спустя он рассказал об этом Шелл, но не все: не хотел, чтобы Шелл думала, что ему она видится так же, как девушка, о которой шла речь, словно залитое лунным светом тело в медленном шведском фильме, издали. Как ее звали? – спросил он себя. Я забыл. У нее было благозвучная еврейская фамилия, означавшая «перламутр» или «лес роз». Как ты посмел забыть? Норма. Как она выглядела? Неважно, как она выглядела каждый день. Важно лишь, как она выглядела в ту, самую важную секунду. Которую я помню и о которой тебе расскажу. Как она выглядела каждый день? На самом деле, у нее было сплющенное лицо, слишком широкий нос. Должно быть, одну из ее бабушек похитил татарин. Она всегда выглядела так, будто что-то оседлала, перила или трамплин, махала смуглыми руками, глаза терялись в хохоте, галопом мчалась на пир или резню. Она была рыхлой. Почему она была коммунисткой? Потому что играла на гитаре. Потому что медные магнаты застрелили Джо Хилла [39] . Потому что notenemos ni aviones ni canones [40] , и все ее друзья погибли на Хараме [41] . Потому что генерал МакАртур [42] был преступник и Японией правил, словно собственным королевством. Потому что члены ИРМ [43] пели в облаках слезоточивого газа. Потому что Сакко любил Ванцетти [44] . Потому что Хиросима испортила ей глаза, и она собирала подписи под петицией «Запретить бомбу», а ей часто предлагали отправляться обратно в Россию. Она хромала? Это становилось заметно, когда она очень уставала. Обычно она носила длинную мексиканскую юбку. И мексиканское кольцо? Да, она была обручена с дипломированным бухгалтером. Уверяла меня, что он прогрессивный. Но как мог быть дипломированным бухгалтером тот, кто ждал революции? Я хотел знать. И как могла она, с ее идеями свободы, связать себя узами традиционного брака? – В обществе мы должны быть полезны. Коммунисты – не богема. Это роскошь для Вестмаунта. Ты ее любил? Я любил целовать ее груди – несколько раз, когда она позволяла. Сколько, сколько раз? Дважды. И мне было разрешено трогать. Руки, живот, волосы на лобке, мой список – почти сокровище, но у нее были слишком узкие джинсы. Она была старше меня на четыре года. И помолвлена? Но я был молод. Она все время мне твердила, что я ребенок. Поэтому что бы мы ни делали, значения это не имело. Она каждую ночь звонила ему по межгороду. Пока она говорила, я стоял рядом. Они говорили о квартирах и свадебных планах. Прозаический взрослый мир, музей неудачника, мне в нем нечего было делать. А какое у нее было лицо, когда она с ним разговаривала? Мне кажется, я читал на нем вину. Врун. Кажется, мы оба чувствовали себя ужасно виноватыми. Поэтому много работали, чтобы собрать больше подписей. Но нам нравилось лежать вместе у огня. Наш крошечный круг света казался таким далеким от всего. Я ей рассказывал истории. Она написала блюз под названием «Мой золотой малыш-буржуа продал дом ради меня». Нет, это вранье. Что вы делали днем? Мотались автостопом по всем Лаврентидам. Спускались на пляж, полный отдыхающих, и начинали петь. Мы были загорелые, красиво раскладывали на два голоса, людям нравилось нас слушать, даже если они не открывали глаз. Потом я начинал говорить. – Я не говорю о России или об Америке. Я даже о политике не говорю. Я говорю о ваших телах, вот этих, растянувшихся на пляже, тех самых, которые вы только что натерли маслом для загара. У некоторых из вас лишний вес, некоторые слишком худы, а некоторые чрезмерно возгордились. Вы все знаете свои тела. Вы видели их в зеркале, вы ждали комплиментов или прикосновения любви. Хотите ли вы, чтобы то, что вы целуете, обратилось в рак? Хотите ли пригоршнями выдирать волосы из скальпа вашего ребенка? Видите, я не говорю о России или Америке. Я говорю о телах, это все, что у нас есть, и никакое правительство не вернет нам ни пальца, ни зуба, ни дюйма здоровой кожи, потерянной из-за яда в воздухе… Они слушали? Они слушали, и большинство подписывались. Я знал, что мог бы стать премьер-министром – так слушали меня их глаза. Не имело значения, что говорить, пока использовались все те же слова и все тот же монотонный ритм, я мог бы повести их к ритуальному утоплению… |