Онлайн книга «Русское стаккато - британской матери»
|
А потом он уехал в свою Финляндию… Лизбет обратилась к врачу по поводу своего недомогания. Сделала она это впервые за последние лет пятнадцать, а потому на больницу смотрела с любопытством. Очень интересным ей показалось взятие крови из вены. Когда медсестра поднесла шприц к ее предплечью, у Лизбет пошла кровь носом. Женщина заулыбалась и сказала медичке, что теперь не обязательно протыкать кожу руки. — Берите, сколько надо, из носа! — предложила Лиз. Медсестра посмотрела на нее как на ненормальную, но ее предупредили, что эта дебелая женщина жертвует на больницу огромные средства. Велено было вести себя с ней, как с королевой… Медсестра соорудила на личике добрую улыбку и ловко попала иглой в вену Лизбет. Теперь у Лиз было три ватных тампона. Два в носу, а третьим она зажимала ранку на голубой венке. — Вы можете прилечь здесь, — предложила сестра, улыбка которой смазалась с лица, как помада с губ, и стала кривой. — Пока полежите, анализы будут готовы… Лизбет прилегла на кушетку и подумала, что надо зайти в церковь Святого Патрика исповедаться. Уже несколько лет там служил отец Себастиан, когда-то обвинявший ее сына в вивисекции. Она зла не помнила, тем более церковь Святого Патрика стала для священника понижением в его карьере. А он ее и не помнил вовсе!.. Вместо сестры в кабинет пришел доктор Вейнер, который скользнул взглядом по пациентке буднично, затем что-то в душе у него коротнуло разызолированными проводами, он резко повернулся к лежавшей на кушетке женщине и всмотрелся в ее лицо. — Вы?!! — воскликнул он. Она не поняла столь эмоционального выплеска доктора, отнесла сие на счет благотворительности, скромно потупила взгляд и ответила: — Я. — Вы помните меня? — подскочил к кушетке врач. Лизбет пришла в еще большее замешательство. Ее явно с кем-то путали. — Вы ошибаетесь, — мягко произнесла она. — Мы никогда с вами не встречались… — Как же, как же! — осклабился доктор Вейнер, и Лизбет залюбовалась его красивыми чувственными губами. — Как же! Я принимал у вас роды! — Вот как, — растерялась женщина. — Вы та девочка, которая продержалась в открытом море тридцать часов! — Да… — Как поживает ваш сын? — Мой сын?.. — она никак не могла вспомнить этого доктора, подумала, что это немудрено, так как он не зубы ей лечил, а роды принимал. — Мой сын играет в Национальном симфоническом оркестре Финляндии по контракту! — Вот как! — продолжал радоваться Вейнер. — Поздравляю! Она поблагодарила его и села, поставив свои большие ступни на пол. — Что со мной, мистер… — Вейнер, — напомнил он. — Можете меня называть просто Алексом. Ей почему-то опять стало неловко. Может быть, потому, что врач навязывал ей короткие отношения, как старый знакомец личного, можно сказать, интимного плана. Стало даже неприятно. — Что со мною, мистер Вейнер? — спросила она строго. — Да-да, — поскучнел доктор и достал из кармана бумажки. Поглядел в них, грустно улыбнулся, и Лизбет опять залюбовалась его красивыми губами. — Анализ у вас странный… Роэ очень высокое… Он не договорил, потому что Лизбет призналась, что не знает о существовании роэ. — А про красные и белые кровяные тельца имеете представление? — Меня никогда медицина не интересовала, — пожала плечами Лизбет. — Я всегда здорова была. Доктор Вейнер подумал несколько, пробубнил себе под нос: «Странный анализ…», а громко предложил сдать кровь на исследование еще раз. — Могла произойти ошибка! Явилась медсестра, теперь без улыбки, так как считала, что если доктор с пациентом общается, ей нечего корчиться! Она проткнула другую руку Лиз и втянула в шприц кровь. Теперь у Лизбет было четыре тампона. — У вас часто кровь носом идет? — поинтересовался доктор Вейнер, положив на колени дощечку с прикрепленным к ней листом бумаги. Вооружился ручкой. — Нет, не часто, — ответила Лиз. — Раз в неделю? Два?.. — Два-три… — Кровотечение обильное? — Я не знаю. У меня раньше никогда кровь носом не шла. — Понятно. Доктор Вейнер делал вид, что пишет что-то на листке, а сам ждал повторного анализа и думал, что эта очень некрасивая женщина чем-то ему симпатична. Может быть, тем, что он ее в молодости встречал? А все, что отложилось в молодости, вызывает приязнь? Лизбет тоже хранила молчание, была уверена, что анализ подтвердится и что у нее обнаружат какую-нибудь тяжелую болезнь. Она взяла себя за прядь волос и вытащила клочочек запросто. Вот и волосья лезут… Затем она принялась думать о Роджере, о том, как хорошо складывается жизнь сына и ничего, что он вдалеке от нее. Она сама наберется сил и съездит в Финляндию. Принесли повторный анализ. Доктор Вейнер проглядел его быстро, но долго не поднимал глаз, как будто все еще изучал. А Лизбет смотрела на него и слегка улыбалась. — Говорите, — произнесла мягко, насколько умела. Чувствовала, что ему сложно что-то сказать, он не хочет ее ранить слишком сильно сразу. А она совсем не боялась… — Говорите. Доктор Вейнер оторвался от бумажек и спросил: — Вы никогда не работали на атомных станциях? Она хохотнула. — Может быть, на подлодках атомных плавали или на ледоколах: — Вы что, дурачитесь? — поинтересовалась Лизбет. — Вовсе нет, — доктор был вполне серьезен. Она развела большими руками… — Вообще-то я работала в порту, — вспомнила Лизбет. — На военной базе? — Да нет же! В простом порту… Грузчиком… Он посмотрел на нее как на ненормальную. — Не то! В зонах бедствий бывали? — Нет… — Ничего не понимаю! — доктор встал со стула и зашагал по кабинету. — Да говорите же, в конце концов! Он обернулся к ней, цокнул языком и сообщил, что подозревает у миссис Ипсвич лучевую болезнь, но вот только откуда она взялась, черт возьми?!! — Что такое лучевая болезнь? — поинтересовалась Лизбет. — Когда человек находится в зараженной радиацией зоне больше положенного времени, у него развивается лучевая болезнь! — Я в таких местах не бывала. — Может быть, съели что-нибудь из зараженной зоны? У вас есть родственники в России? — В Греции. Это рядом. Доктор Вейнер взял паузу и понаблюдал за Лизбет. Постепенно он пришел к выводу, что эта большая, почти уродливая женщина не понимает, какие, по меньшей мере, удручающие вещи он ей сообщает, или ей дано Господом столько сил, что она не устрашилась его ужасных предположений. |