Онлайн книга «Последний сон разума»
– Понял! – отчеканил Зубян. – Выезжаем! Через восемь минут милицейский газик въехал в ворота Детского дома № 15. Все четыре двери машины одновременно открылись, и милиционеры вылезли на белый хрустящий снег. Майор Погосян жмурился на солнце, Зубов сплевывал семечковую шелуху, а только что вышедший из госпиталя капитан Синичкин находился сам в себе и думал о том, что у него есть сын, у которого очень быстро растут волосы и зубы. С утра он насчитал двенадцать штук, и маленький Семен попытался было этими зубками куснуть отцовский палец, но участковый проявил реакцию и спасся. Володя хихикнул. – Что смеемся? – Да так… – Что так!!! – заорал майор. – Здесь убийство, а вы снег топчете! Зубов! Веди к жене! – Есть! – козырнул Аванес и открыл перед начальником дверь Детского дома… – Да-а… – протянул Погосян, рассматривая место происшествия и потирая мячик своего живота. – Красивая… – Была, – уточнил Зубов. – Рыжая, – с грустью определил Синичкин. – А ну, фотографируй тут все! – отдал приказание майор эксперту, он же фотограф по совместительству. За спинами милиционеров определилась Василиса Никоновна. – Вон, пластмассовый меч весь в крови! – указала директор. – Вы упускаете из виду орудие убийства! – Кто это? – поднял черные глаза к потолку желтый от злости майор. – Почему посторонние в кадре? – Это жена моя, Василиса Никоновна! – представил Зубов, плюнув при этом тыквенной шелухой, которая, впрочем, далеко не улетела, а прилипла к его многоярусному носу. – Беременная она, вот и говорит небольшие глупости! – Очень приятно! – хором сказали милиционеры, а эксперт сфотографировал всех вместе на память. – И совсем я не глупости говорю! – повысила голос Василиса Никоновна, заморгав от вспышки. – Меч-то в крови!.. Синичкин наклонился и осторожно, двумя пальцами поднял детскую игрушку. – Этим нельзя убить человека, – произнес он уверенно. – Тем более так. Все посмотрели на труп Кино Владленовны Дикой, над которым трудился эксперт. Одежды мертвой девушки были аккуратно разрезаны, и обнажилась рана. Она была чудовищной. Создавалось такое ощущение, что воспитательнице ахнули по животу топором. Обнажилась еще и левая грудь покойной, и все про себя отметили, что грудь красивая, что Любовь понесла потери, лишившись такого совершенства, и какой-нибудь мужчина проживет жизнь обездоленным. – Иди, дорогая! – с улыбкой обратился Зубов к жене. – Займись делами. Тебе сейчас такое зрелище ни к чему. Береги себя! – А ты не командуй! – взъерепенилась Василиса Никоновна. – Здесь я командую! Зубян после таких слов побледнел, снял с носа шелуху и закричал: – А ну, проваливай отсюда! Кому сказал! Чтобы духу твоего тут не было через секунду, а то как съезжу по харе! Вали!!! Далее он произнес тираду по-армянски, еще более эмоционально, чем по-русски. Майор Погосян густо покраснел, а Синичкин грустно вздохнул. За много лет он выучил несколько неприличных слов на этом языке. Лицо Василисы Никоновны вытянулось, она захлопала глазами, почувствовала испуг и подступ слез, а потому мелко затряслась в бессилии, развернулась и почти побежала от места преступления. Она сидела в своем кабинете и рыдала. И сквозь истерические спазмы клялась себе, что сделает аборт и ни за какие посулы не родит ребенка этому неотесанному армяшке! Далее Василиса Никоновна вспомнила, что она еще не беременна, так как накануне не допустила Зубова к себе по причине усталости организма, а потому ей ровным счетом нечем отомстить мужу. Она подумала и решила сегодня же соблазнить Аванеса, чтобы понести от него и уже тогда сделать аборт… Директор Детского дома № 15 запуталась… – Зря ты так! – пожурил майор Погосян Зубова. – Женщина должна знать свое место и не лезть туда, куда ее не просят! – Вообще-то ты прав, – согласился начальник. – Но можно как-то помягче… Тем более женщина беременная… – Вечером извинюсь, – согласился Зубян. Милиционеры сидели на кровати воспитательницы и лениво наблюдали за тем, как эксперт заканчивает свою работу. За окном скрипнула тормозами труповозка. – Надо заканчивать дело Ильясова! – вспомнил Погосян. – Еще пару дней, – кивнул головой Синичкин. – Все показатели к черту с этим убийством. Никто не понял, про какое убийство говорит майор. Про сегодняшнее или про убийство татарина. Об убиенных младенцах никто даже и не думал. Но переспрашивать милиционеры не стали. – Закончил! – порадовал эксперт. – Чего там? – поинтересовался майор. – Смерть наступила где-то часов пять назад от удара каким-то тупым предметом, с нечеловеческой силой! Вот. Все, что пока сказать могу… – А пальчики? – Пальчиков много – ее, по всей видимости, – ответствовал эксперт. – Есть еще другие отпечатки. – Какие? – взбодрился Погосян. – Младенческие. – А-а-а… – разочаровался начальник. – Поехали… Милиционеры сели в свой газик, проводили взглядом труповозку, и Зубов нажал на газ. – Как там Карапетян? – поинтересовался Погосян. – Говорят, что скоро выпишут, – проинформировал Синичкин. – Правда, говорить он не скоро будет. Язык длинный. Синичкин подумал о том, что сказал двусмыслицу, но решил не уточнять, а еще раз задался вопросом – отчего у Карапетяна такой длинный язык получился. Если бы язык ему не принадлежал, то произошло бы биологиче-ское отторжение. Ан нет, язык прижился, но почему-то растянулся наподобие языка варана… Двусмыслицу пропустили мимо ушей и некоторое время ехали молча, под лузг тыквенных семечек. – Мы тебя возле морга высадим, – оборотился Погосян к Синичкину. – Проследишь за вскрытием, может, обнаружится что… – Меня тошнить будет, – предупредил участковый. – Я после больницы только, слабый… – Там и окрепнешь! – подбодрил майор и протяжно зевнул. – Скорее бы Новый год! Все были согласны душой с начальником и запредставляли себе чудесный зимний праздник, в котором каждого поджидает сюрприз. – Чую недоброе! – признался майор. – Что такое? – из вежливости поинтересовался Зубов, по-пижонски управляя машиной одной рукой. – Чую, последний Новый год в моей жизни. – Да что вы, товарищ майор! – заголосили в машине. – Да что вам такие мысли странные в голову лезут! Да вы молодой и всех нас переживете! – А крепкий какой ваш организм! – просолировал Синичкин. – Могучий, я бы сказал! |