Онлайн книга «Последний сон разума»
Елизавета! – узнал Ильясов. – Так это я в квартиру соседа попал! Вот так дела! Девица, как обычно, любовалась своим отражением в зеркале, сковыривая ноготком с лобика то, что ей не совсем нравилось. Ильясов опустил свои тараканьи глаза, на секунду ему захотелось укусить золотым зубом Елизавету за щиколотку, но он поборол это желание и опять клюнул краем брюшка кафельную плитку, оставляя на ней черное пятнышко. В дверь Митрохина зазвонили, и девица Елизавета, набросив халат, покинула ванную. – Откройте, милиция! – услышал татарин. – А папки дома нет! – Митрохин! – позвал милиционер громко. – Давай выходи! А то невесть что подумаю, почему ты от властей скрываешься! Ильясов услышал, как милиционер пожурил Елизавету, мол, врать нехорошо, а та в свою очередь налетела на участкового, взвизгивая, что врываться в чужую квартиру никто не имеет права, во всяком случае без санкции! – А ну, пошла в комнату! – донесся голос самого Митрохина. Далее для Ильи началось самое интересное. Милиционер так хитро подвел все к тому, будто Митрохин убил его, Ильясова, что татарин изумился всем своим существом. Митрохин позеленел от ужаса и завопил, что не лишал никого жизни, что все это произвел его дружок Мыкин, начальник теплосети, путем отсечения ноги топором, а потом ударом ледоруба по темечку! После такого признания участковый предложил Митрохину проследовать за ним в квартиру Ильясова, дабы снять показания под протокол и подпись подозреваемого. Татарин поспешно бросил все свое тараканье тело в обратную сторону, преодолевая бесчисленные трубы, пока вновь не оказался под ванной своей квартиры, где подслушал остальную часть разговора. Митрохин клялся и божился, что убийство произошло случайно, что они с Мыкиным, приобретя эхолот, опробовали его в карьере, а потом, когда рыба клюнула, ею оказался купающийся ночью татарин Ильясов. Татарин выполз из-под своего убежища и засеменил к приоткрытой двери, чтобы лучше было слышно. – А труп, труп где? – интересовался участковый. – Может, волной снесло? – Может. А кто ухо отрезал ему? – Какое ухо?!! Неожиданно Илья Ильясов испытал приступ совести. Ведь его никто не убивал, а ногу действительно отрубили случайно, в откушенном же ухе виноваты вороны! Мучимый жалостью к безвинному соcеду, Илья пополз в комнату, залез под старый буфет, потом тут же выбрался из-под него и хотел было закричать, что вот он я, Ильясов, живой, лишь прихрамываю незаметно, и нету преступления здесь, недоразумение одно! Но крика у него не получилось, даже шипения не произошло. К тому же его заметили! Митрохин снял с ноги ботинок и со злостью швырнул в таракана. Татарин чудом увернулся и уполз обратно под буфет. – Ишь ты! – изумился милиционер. – Чудо природы!.. И откуда такой? И тут же Синичкин подумал, что в комнате душно, воздух затхлый, а в такой атмосфере еще и не то может вывестись!.. Он решительно подошел к окну и распахнул форточку. А вслед за этим участковый отправил Митрохина домой собирать вещи по причине собственного ареста. Черт с ним! – решил Ильясов, разобиженный на то, что Митрохин не оценил его благородства и бросался ботинком на поражение. – Тем более крысу мне подкладывали… Милиционер и Митрохин ушли, а Ильясов продолжал оставаться под старым буфетом. Постепенно его тараканья душа успокоилась, помягчела от усталости; он задремал, и грезилась ему Айза в различных обличьях… Если бы тараканы могли плакать, то этот самый большой в мире таракан утонул бы в собственных слезах и, может быть, превратился в рыбу. Хотя это уже было… После того как капитан милиции Синичкин неожиданно потерял на улице сознание и Митрохин выкрал у беспомощного стража пистолет «ТТ», он, вооруженный подозреваемый, словно кенгуру, побежал большими скачками куда глаза глядят. Бежал столь долго, сколь хватило силы, пока сердце не заколотилось в горле. Митрохин остановился с высунутым языком и, обуянный ужасом от происшедшего, хотел умереть тут же на месте. Но это желание было лишь гиперболой, на самом деле жить хотелось невероятно, и преступник, порывшись в кармане, выудил из него монету для телефонного автомата, с помощью которого и соединился со своим товарищем и подельщиком Мыкиным. – Чего тебе? – буркнул недовольный Мыкин. – Срочно вали с работы! Сейчас за тобой придут! – Чего-чего? Мыкина вызвали с совещания, на котором городское начальство выказывало недовольство теплосетью, и он был крайне раздражен. – Чего ты несешь? – сдавленно прошептал в трубку тепловик. – Меня пытали! – неожиданно вырвалось у Митрохина. – Психологически. Меня арестовали за убийство Ильясова… – Сдал меня, сука?!! – Я милиционера избил, выкрал пистолет и сбежал! – Что?!! – Вышка нам грозит! – врал Митрохин. – Так милиционер сказал. Вот я его… – А-а-а… – завыл Мыкин тихо. – Что ж ты, гад, сделал! Тебя же на понт брали! – Бежать надо! – спокойно сказал товарищ. – Ах, мать твою!.. Ты где?.. Митрохин огляделся и объяснил, что сзади него пивная по улице Рыбной и что он будет ждать друга в ней… Ему пришлось выпить шесть кружек светлого пива и два раза сходить в туалет, пока он не увидел в дверном проеме физиономию Мыкина. Тепловик даже не стал переодеваться и явился в спецовке, в которой его не хотел пускать швейцар, объясняя, что стекляшка заведение приличное и в кроссовках входить нельзя. После долгих объяснений швейцару пришло в голову посмотреть клиенту в лицо, и, найдя его белым как мел, с трясущимися от злобы ресницами, страж заведения спешно ретировался, пропуская Мыкина в затуманенную сигаретным дымом залу. – Я – здесь! – помахал рукой Митрохин. Он уже заказал пару пива для товарища и соленых бараночек. Тепловик, едва подошел к столу, тут же ухватился за кружку и, не отрываясь, выпил ее до треснутого дна. Затем сел на стул, утер рот рукавом спецовки и хрустнул соленой сушкой. – Рассказывай! Митрохин негромко икнул, сплюнул какую-то штучку, попавшую в рот, и поведал другу, как бежал от стража порядка, нанеся тому телесные повреждения. При упоминании о телесных повреждениях Митрохин даже улыбнулся, показывая, что ему якобы все нипочем! – Убил ты нас, сука! – хрипло отозвался Мыкин. – У меня дети! – У меня тоже. – Вмазать бы тебе вот этой кружкой по лбу! – тепловик поднял над головой стеклянную тару. – Чтобы башку разнести. |