Онлайн книга «Родичи»
|
Уже взлетая, Ягердышка вдруг увидел охотничьим глазом «самого шибко злого» и закричал, чтобы самолет остановили. С ним заговорили и по-русски, и по-чукотски, и по-эскимосски. В самолете все были северяне. — Не бойса! — говорили. — Не упадошь! — Он убьет ее! Убьет!.. Но самолет уже пересек зону облачности и летел к солнцу, но навстречу ночи. «А может быть, мне показалось? — думал Ягердышка. — Уж очень высоко было!» Чукча залез в пакет и обнаружил между пачками со жвачкой новенькие доллары. Их было пять купюр по сто долларов каждая. «Я больше не буду плакать! — сказал про себя твердо Ягердышка. — Я — мужчина!..» Через три часа, когда в самолете наступили сумерки, северный парень увидел в небе звезду, сияющую столь ярко, что он глаза зажмурил. — Что это? — спросил Ягердышка у стюардессы. — Это? — девушка снисходительно улыбнулась. — А это Полярная звезда! Он больше ни о чем не спрашивал, испытывая огромное счастье. Он пролетал мимо своего Рая, в который стремился когда-нибудь попасть. И, наверное, этот парень рано или поздно попадет на свою звезду!.. Ягердышка заснул, и приснилась ему жена Укля. Во сне он заскулил, словно щенок, и вытянулся в своем кресле в полный рост… — Министр вас ждет! — отдал честь адъютант и открыл двери перед генералом. Генерал-полковник сидел в своем кресле в штатском, низко опустив голову над орехового дерева столом, и что-то черкал «паркером» по бумажке. Иван Семенович, войдя, вздрогнул. На миг ему представился вместо министра Арококо Арококович! Такие же уши и черные завитки над ними… Но министр был лысоват, а вышеуказанный имел череп мохнатый. Прошло десять минут… Министр продолжал черкать по бумажке. Все это время Иван Семенович стоял почти по стойке «смирно», предчувствуя недоброе. — Где? — раздался шепот. Вывалился из пальцев «паркер», и черные глаза дуплетом выстрелили в физиономию стоящего солдатом Бойко. — Где? — Что «где»? — не понял Иван Семенович. — Колеса палладиевые где? — прошипел министр, и опять генерал вздрогнул, припомнив беглого изувера. — Не могу знать, товарищ министр! Колеса в вашем ведении уже три месяца! — Сука, — тихо произнес генерал-полковник. — Не понял? Здесь главный эмвэдэшник взял себя в руки, поднялся из-за стола, прошел в левую часть кабинета и принялся разглядывать картину Айвазовского в богатой золотом раме. — Дело в том, что исчезло достояние государства! — встревоженно пояснил министр. — Пропало ценного металла на сумму в семьдесят миллионов долларов! Ракеты не полетят в космос, не построятся новые телескопы… «И фирма „Дюпон“ не выпустит запонки», — добавил Бойко про себя. — Зачем вы встречались с Оскаром? — неожиданно спросил министр. — С каким Оскаром? — сделал удивленные глаза генерал. Кровь поднималась от кадыка министра к бесцветным губам. — Где колеса? — Вы меня допрашиваете? Если так, извольте сделать это на законных основаниях. Иван Семенович развернулся, скрипнув каблуками, брался уже выйти вон, как услышал приказ: — Кругом, генерал Бойко! Иван Семенович развернулся на сто восемьдесят градусов. — Ты же не дегенерат, Бойко! — Министр поковырял ногтем мизинца неудачный мазок Айвазовского. — Ты же понимаешь все! — Надеюсь, товарищ министр. После того как хозяин кабинета отковырнул кусочек краски, душа его немного успокоилась, и он сел на антикварный павловский диванчик. — Что по делу? — Ахметзянова нашли, но отпустили, как не имеющего к делу отношения! — Хм… — На студента Михайлова, оказавшегося живым и ушедшим из морга города Бологое собственными ногами, здесь, в Москве, совершено покушение неким Арококо Арококовичем! Студент выжил благодаря гению хирурга Боткина!.. — Без лирики! — Слушаюсь!.. Преступнику удалось скрыться! — Какое касательство все вышесказанное имеет к драгоценному металлу? — Чутье. — Чутье у собаки! — И у Премьера! — Чего-о?! — зарычал генерал-полковник. — Премьер-министр видел преступника в Завидово и сделал правильное заключение, что человек с рельсом имеет отношение к катастрофе в Бологом. А значит, и к колесам! Министр подумал несколько. — Надо поймать этого, как его, Ко-ко!.. — Арококо, — уточнил Бойко. — Побыстрее! Поймаешь, — министр осклабился, — Героем России сделаю! Здесь раздался селекторный звонок. Министр вернулся к столу. Оказавшись спиной к Ивану Семеновичу, нажал кнопку и раздраженно выдавил: — Сказал же, не соединять!!! После этого он с минуту слушал и задал три вопроса: «Когда, где, кем?» Затем осторожно повесил трубку, так, чтобы звука не было единого… Пять минут стоял, уперевшись руками в ореховый антиквариат. — Жену твою, солдат, убили… — сказал, не оборачиваясь. — Час назад… В аэропорту… В реанимационный блок, в палату, где возвращался к жизни студент Михайлов, знаменитостей Большого театра с трудом, но все же пустили. Особенно возбужден был Альберт Карлович. В своем длиннополом шаляпинском пальто он метался шекспировской «Бурей» по приемному покою и отнюдь не тенором, а басом кричал, что брат его сейчас гибнет в недрах сей гадкой больнички, а его, ЕГО — народного любимца России, не пущают проститься с родной душой, как будто в махровые царские времена гоняют еврейчиков!.. Лидочка смотрела на выступление Алика с неподдельном интересом. Уже в лифте Великая высказала свое мнение: — Тебе, Алинька, в театр драматический нужно было подаваться! Огромного бы таланта артистище вышел! А так что это — теноришко, хоть и народный!.. Конечно, обладатель шаляпинской одежки обиделся и в лифте сопел. Ни тот, ни другая на Веру внимания не обращали вовсе. Между тем душа Веры находилась между небом и землей, как и кабина лифта. Сердечко девушки отчаянно стучало, словно пыталось вырваться из грудной клетки и вылететь на просторы бессмертия! Ее заметили. — Не трясись! — схватила старуха за руку. — Я не трясусь! Пальцы Лидочки были сухи и безжизненны. |