Онлайн книга «Убийство церемониймейстера»
|
Через минуту появился тайный советник. Он был в халате с бранденбурами, из-под которого высовывалась ослепительно-белая сорочка. – Что случилось, Алексей Николаевич? – Свидетельница, что должна была подтвердить пребывание Дуткина в Москве в день убийства, не разыскана. – Так… Она пропала или просто съехала с квартиры? – Съехала и никуда не заехала. Как сквозь землю провалилась. Люди Эффенбаха ищут ее третий день, но никаких следов. – Стало быть, инобытия у Дуткина нет? – Нет. – Подозрительно… – Очень подозрительно! И письмо, которое буквально губит толстяка. Оно должно находиться в бумагах Дашевского, а отыскивается все у того же Дуткина. Полагаю, тут заговор. Дурново молча смотрел на подчиненного, что-то соображая. Потом спросил: – Письмо Дуткину подбросили? – Да. Но не на квартире, а сунули в конфискованные у него бумаги. Уже в департаменте. – Что?! – опешил тайный советник. – Именно так, – тихо подтвердил Лыков. Дурново встал и возбужденно зашагал по комнате. От его маленькой крепкой фигуры исходили волны энергии. Вдруг он остановился перед вытянувшимся во фрунт Лыковым. – Вы уже кого-то подозреваете? Из своих. – Почему только из своих? В департаменте сто тридцать человек сверхкомплектных! – Да, вы правы. Среди них могут быть разные, в том числе и случайные, и продажные. И что делать? – Я должен поехать в Москву. Попробую сам найти эту Клотильду, живую или мертвую. Дурново в сомнении покачал головой: – Эффенбах со своим войском не нашел, а вы отыщете? – Я стану искать там, куда его люди не проникают. – Значит, вы уверены, что Дуткин не причастен к убийству? Лыков поморщился. Ох уж эти начальники… Как будто в сыске можно быть в чем-то уверенным! – Я считаю, что убийцу и заказчика надо искать всеми средствами. В виновности финансиста сомневаюсь. Дурново решился: – Быть по сему. Езжайте. Сколько вам понадобится времени? – Два-три дня. – Так быстро все узнаете? – удивился директор департамента. – Есть мысль. Помните, я сказал, что француженка как сквозь землю провалилась? Возможно, там ее и надо искать. Мертвую. – Поясните! – с раздражением потребовал Дурново. – Снулый шесть лет ловил по Москве темных людей. Он там все и всех знает. В том числе куда обратиться, если надо спрятать труп. – И что? – Самое надежное место – Даниловские каменоломни. Давний способ. Говорят, там лежат тысячи… – Это те пещеры, где вы чуть было не погибли? [39] – Они. Тайный советник поежился: – Бр-р… Три дня сидели? – Четыре. – Черт! Я бы застрелился. Или свихнулся. Охота вам снова туда нос совать? – Неохота. Но надо. Я ведь тоже знаю, куда обратиться. Поэтому Эффенбаху не ответят, а мне ответят. Дурново понимающе кивнул: – Да, ваши приятели-рогожцы помогут. Когда едете? – Прямо сейчас. Однако эта моя вылазка должна оставаться в тайне. От всех, и особенно от моих сотрудников. Они ведь первые на подозрении, вы правы. – Я утром издам приказ о командировании вас в Либаву. Там убит таможенный служитель. Полицмейстер просил содействия. – Очень хорошо. Постараюсь обернуться как можно быстрее. Разрешите идти? Тайный советник вместо ответа втянул ноздрями воздух. – Постойте-ка! Чем это таким вкусным от вас пахнет? – Попил чаю с молодой богатой вдовой. Дурново, известный юбочник, сразу загорелся любопытством: – И как она? Хороша? – Магнетическая женщина, – ответил Алексей. – Предложила мне пять тысяч, если я поймаю убийцу, но только чтобы это был не Лерхе! – Ого! А другого она вам ничего не предлагала? Сыщик промолчал, и Дурново вздохнул: – Эх, где мои годы, где мой кортик… Ну, с Богом! Перед тем как ехать домой, Лыков опять заглянул на Вознесенский проспект. Он спросил Василия Лукича, нет ли в доме фотографического портрета его хозяина. Тот вынес из спальни карточку в рамке. – Вот… на Масленую снимался… Дуткин был в дорогом рединготе, самодовольный и щекастый. И не подозревал человек, какие испытания его ожидают… – А той француженки? Старик, бранясь под нос, открыл ящик бюро. – Вот она, шельма! Сколь средствов из нашего дуралея выманила… Клотильда Лавинэ действительно оказалась молодой и красивой. На обороте портрета обнаружилась надпись: «Котику от ево киски». Лыков стал засовывать добычу в карман, когда Василий Лукич обратился к нему: – Ваше высокоблагородие! Правду говорят, что, ежели эта шалава не отыщется, барину каторги не миновать? – Увы, правда. – Вы уж сыщите ее! Я за вас весь остатний век Бога молить стану, только ослобоните Илидора от каторги! Он же мухи сроду не обидел, какое тут может быть убивство? В одном только и виноват, что доверчив. А такие люди Господу более других угодны! И старик зарыдал в голос, бормоча бессвязно: – За ним в каторгу пойду… Пропадет Илидорчик без меня, пропадет! Сыму домик напротив темницы и стану барина соблюдать… Найдите супостатов, не дайте злу свершиться! Найдите, Христом-Богом молю… Лыков ушел с тяжелым сердцем. В четыре часа пополудни он ступил на московский дебаркадер. Эх, Первопрестольная! Все те же суета да грязь. Нет в тебе столичного лоска… С вокзала Алексей направился в Никитниковский переулок. На втором от угла доме, по правой стороне, красовалась подновленная вывеска: «Мастерская ретирадников привилегированных систем». Сыщик стукнул в раму два раза. Дернулась занавеска – кто-то разглядывал его изнутри. Затем дверь распахнулась, и раздался радостный голос: – Заходи, редкий гость, гость дорогой! Лыков шагнул в дом и попал в объятия крепкого мужика серьезной наружности. Это был Антон Решетов, помощник Степана Горсткина. – Будь здоров, Антон Иваныч. Где сам? Дома ли? – Чаевничает. Будешь себя хорошо вести, и тебе нальет… Горсткин был начальником секретной службы поповцев австрийского согласия, иначе именуемых рогожцами. Это самый богатый в империи старообрядческий толк, и капиталы там огромные. А где большие деньги, случаются большие неприятности. Степан и его люди призваны их разрешать. |