Книга В августе жену знать не желаю, страница 98 – Акилле Кампаниле

Глухую старуху водрузили на почетное место, а справа от нее сел Уититтерли. Вокруг расположились помолвленные, их родители, веселые купальщицы из Майами с мужьями, силач-гренадер, Джанни Джанни, Ланцилло — который время от времени вскрикивал «Откройте!» так, что его соседям постоянно приходилось его успокаивать, — семья Суаресов, другие постояльцы пансионата, матросы с «Эстеллы», которые страшно шумели, придя в веселое настроение при виде тарелок и многочисленных бутылок.

— Тише, ребята! — сказал им Уититтерли, растворяя в воде какие-то пилюли, которые он принимал для аппетита. — Не позорьте меня!

— Да пусть их! — заорал Павони, пребывавший на седьмом небе.

Он перешел в их компанию, приняв временное командование экипажем, чтобы руководить криками «за здоровье молодых!» и звоном бокалов.

Только Суаресы хранили мрачное молчание. Катерина думала о своей греховной любви, а мать вздыхала, глядя на праздник, который должен был предназначаться ее дочери. Что же до старика Суареса, то он, пристально и нахмуренно глядя на Джедеоне, уже несколько минут изображал жест, которым наливают в бокал содержимое воображаемой бутылки.

Джедеоне холодно передал ему графин с вином.

— Этот господин немой? — тихо спросил у него сосед.

— Нет, — ответил отец Андреа, — но после всего, что произошло, мы больше не разговариваем.

— Да бросьте вы! — закричал Павони. — Помиритесь! Обнимитесь!

Два друга попросили его на этом не настаивать, ибо ничто на свете на заставит их примириться. И в самом деле, некоторое время спустя все увидели, как Джедеоне, мрачно глядя на Суареса, приложив пальцы к губам, показал, что хочет закурить; Суарес крайне холодно передал ему сигарету; сильно нахмурившись, Джедеоне жестом показал, как он зажигает воображаемую спичку о воображаемую коробку; в ответ на это Суарес со свирепым лицом вручил ему коробку спичек.

— Вы только посмотрите, — пробормотал Павони, — видано ли, чтобы так ненавидели друг друга двое таких друзей.

В этот момент вошел Арокле с горой дымящихся блюд, которого поддерживали с боков несколько бедных родственников, специально для этого нанятых. Не успел силач-гренадер поднести ко рту содержимое одного из этих блюд, как с губ у него слетело:

— Арокле!

Официант хотел бы провалиться, слыша, как его называют по имени перед таким количеством народу.

— Скотина! — еще громче заорал силач.

— Чего изволите?

— Что это за гадость?

Силач-сотрапезник показывал на содержимое блюда: в луже красного соуса плавало несколько крупных испанских кастаньет с шелковыми шнурками.

У Арокле на лице выразилось отчаяние.

— Это заказала мне вот эта девушка, — ответил он шепотом.

И показал на Изабеллу.

— Как? — спросил Джедеоне, — синьорина заказала тебе подобную мерзость? Не могу в это поверить.

— Клянусь, — сказал официант. — Мне пришлось обойти весь городок, чтобы раздобыть эти крупные кастаньеты. В конце концов я позаимствовал на время целую партию у труппы испанских танцоров, которые уже несколько вечеров выступают в центральном парке.

— Проклятье! — закричал Уититтерли. — Так значит, сегодня вечером в центральном парке мы не услышим кастаньет?

— Думаю, что нет, — откликнулся официант.

Сотрапезники были в отчаяньи от странных вкусов Изабеллы и не верили собственным ушам. Кто-то тихо спросил:

— Но что буквально сказала синьорина?

— Она сказала мне, — объяснил Арокле, — следующее: «Хочу, чтобы на первое подали большое блюдо из крупных кастаньет в помидорном соусе».

Джорджо Павони тут же осенило.

— А! — воскликнул он, отзывая в сторону сотрапезников. — Она хотела сказать: большое блюдо котлет в помидорном соусе.

Он кратко рассказал историю с подлецом-наставником, и все забормотали, глядя на Изабеллу:

— О бедняжка несчастная!

Кастаньеты унесли обратно.

— Плохое начало! — пробормотал Джанни Джанни, повернувшись к соседям.

И матросы остались слегка недовольны при виде деревяшек, сваренных в помидорном соусе. И лишь когда появился огромный пирог с мясной начинкой, за столом как будто снова воцарилось хорошее настроение.

Все готовились отрезать по солидному куску аппетитного блюда, как вдруг Изабелла закричала:

— В саду, посмотрите-ка, питон!

Возникла неописуемая паника. Сотрапезники забаррикадировались за столом, а дамы вскочили на стулья и призывали на помощь.

Уититтерли — с хладнокровием, никогда не оставлявшим его в трудные минуты, — крикнул Арокле:

— Найди флейту, найди флейту! — намереваясь совершить заклинание рептилии.

Но Арокле, который, в отличие от старого морского волка, не знал нравов и обычаев Востока, не понял замысла Уититтерли и, пожав плечами, ответил:

— Тоже мне, нашли время заниматься музыкой!

Джанни Джанни, охваченный сильнейшим беспокойством, забрался на дерево и стонал:

— Только питона нам не хватало! Не судьба мне сегодня поесть! — Он призывал всех святых и кричал сверху: — Будем надеяться, что проклятый питон не сожрет пирог. Кто-нибудь унесите блюдо!

Но кому охота была спасать обед? Каждый думал только о собственном спасении, опрокидывая стулья и скамьи.

А тем временем Джорджо Павони бегал от одного сотрапезника к другому, повторяя:

— Господа, успокойтесь, сейчас я все объясню.

И когда среди сотрапезников снова установилось относительное спокойствие, он отвел их в сторону и сказал шепотом, чтобы не услышала Изабелла:

— Моя дочь попросту хотела сказать, что в саду появился капитан.

Все облегченно перевели дух и, вспомнив о коварном наставнике, исподлобья взглянули на несчастную девушку и сказали:

— О, бедная девушка.

В самом деле, несколько минут назад в сад вошел жандармский капитан, который из-за возникшей суматохи не смог сразу объяснить причину своего прихода.

Когда, в конце концов, все вернулись на свои места, он сказал:

— Могу я говорить наконец? Могу я сказать, по какой серьезной и неотложной причине я пришел сюда?

— Говорите, — сказал Уититтерли с важностью, которую ему придавали редкие седые волосы, тщательно разделенные пробором посередине.

— Слава богу! — воскликнул жандарм. И, повернувшись к сотрапезникам, добавил: — Можно было подумать, что вы увидели самого черта!

Павони объяснил ему недоразумение и кратко рассказал историю, которую обычно именовал «Месть наставника». Выслушав ее, жандарм украдкой посмотрел на Изабеллу, пробормотав: