Онлайн книга «Хроника любовных происшествий»
|
Алина медленно поднимает дрожащие веки. – Где мы были так долго? – Там, где сбываются сны. – Нет, это совсем другое место. Может, на берегу океана или среди снежных вершин? – Почему ты меня оттолкнула? – Я хотела прийти к тебе в длинном белом платье, в прозрачной вуали, которую колеблет ветер. Пусть это будет красиво. – Будет красиво. Открой лицо. Ты меня стесняешься? – Я не стесняюсь. Я слушаю тебя. Кажется, кто-то ужасно плакал. – Рекс, твой пес. Испугался нашей любви. Алина отвела руку от лица, устало уронила ее на упругие кустики чабреца. Он уловил мимолетную, бледную, рассеянную улыбку на ее губах. – А ты не боишься нашей любви? – Нет. Ведь она единственная. Другой такой нет на свете. – Откуда ты знаешь? – Эту долгую ночь я был один на один с ветром и небом, со звездами. И теперь знаю все. Я выстоял тебя, как терпеливая птица. – Какая птица? – Наверняка есть такая, самая терпеливая. Алина приподнялась, пошатываясь, поправила волосы, в которых запутались былинки и непроросшие семена трав. – Так что же с нами будет? – спросила она с той же отрешенной улыбкой. – Думаю, что теперь ты будешь командовать. – Всегда я? – Нет. Иногда и я. Но всегда мы будем знать, когда тебе распоряжаться, когда мне. – Ты не боишься моих капризов? – Я знаю, ты рождена в полночь тринадцатого числа того месяца, когда земля содрогалась от молний. Алина наклонилась и припала к его губам. – Мы сбежим после экзаменов? – В какой-нибудь из университетских городов. Я буду работать и учиться, а ты – учиться и вести дом. – А ты станешь самым знаменитым врачом? – Ты будешь женой прославленного профессора. Алина снова поцеловала его и шепнула, не отводя губ: – Может, и я уже люблю? – Наверняка. Можно ли не любить меня? – Два хитрейших человека в округе заврались насмерть. – Это прекрасно. Рекс терзал когтями дерн, заглушая отчаянье или тоску. Комья лесного чернозема летели вниз, как черный снег. – Крота ищет, – сказала Алина. – Нет, притворяется. Страдает от ревности. А Сильвек? – Что Сильвек? – Ты не ответила на вопрос. – Сильвек в ссылке. Впутался в историю, которая сродни нашей. Взгляни, что-то блестит в реке. Раковина или монета. Думаю, нам на счастье. Действительно, что-то поблескивало между воронками водоворотов и шевелящимися бородами водорослей. За обрывом, в каньоне предместья, все еще распевали марширующие солдаты. – Это монетка, которую ты мне когда-то дала. Пятьдесят грошей, с которых все началось. – Почему ты бросил ее в реку? Витек уже скользил по глинистому откосу, к которому кое-где лепились кусты на островках дерна, принесенных ливнями. – Я обронил ее тут, грустя о тебе. Алина, оставшаяся на краю оврага, все уменьшалась и отдалялась. В одинокой усадьбе на том берегу зазвучали уже знакомые цимбалы. Витек вошел в воду, начал перебирать пальцами в скользких волосах водорослей. – Чуть левее! – крикнула Алина. – Здесь? – Ближе к ногам. Да, здесь. Потом он возвращался, цепляясь за высохшую глиняную стену, изрытую норами ласточек-береговушек. – Поймал? Нашел? – Там ничего нет. Сплошная галька и мерзкие водоросли. – Как это нет? Погляди. Обнявшись, они склонились над пропастью. В воде что-то все-таки поблескивало, пуская зайчики в их сторону. Тускнело под толщей воды, чтобы тут же снова засверкать. – Пусть блестит, – сказал Витек. – Пусть нас ждет. Что теперь прикажешь? – Надо возвращаться, иначе отец нас убьет. Встретимся здесь же после выпускных экзаменов. В три часа пополудни. И проведем военный совет. Хорошо? – Я не выдержу столько дней без тебя. – Мы должны соблюдать осторожность. Мы самые хитрые выпускники на свете. – А потом – полный вперед. В дальнюю дорогу. – В дальнюю дорогу или в беспредельность. – Лучше в дальнюю дорогу. – До свиданья, супруг мой. – До свиданья, супруга моя. Она побежала вверх по лесистому склону, опережаемая Рексом, вновь обретшим радость жизни. – Не догоняй меня! – крикнула с вершины, придавленной нагромождением облаков. – Я должна вернуться одна! – До скорых лобзаний, супруга! – До скорых, супруг мой! Когда Витек поднялся на гребень холма, изъеденного эрозией, Алина уже перебегала в дрожащем мареве железнодорожное полотно. – Она должна оглянуться. Это будет добрая примета, – шепнул он. Но Алина не оглянулась. Рекс мчался впереди и лаял молодецки уже среди садов в белоснежном цветении. И тут из неглубокого оврага выкатился, громыхая старым железом, поезд. На серых подушках пара мчался он к северным берегам горизонта. В пустых окнах смазывалось отраженье заснеженных садов. И вдруг в одном из вагонных окошек Витек увидал неподвижную и исполненную достоинства знакомую фигуру архиепископа. В излучающих удивительный свет руках он держал позолоченный требник, но смотрел на убегающий монотонный пейзаж и на Витека, застывшего среди высоких сталагмитов конского щавеля. Поезд промчался, волоча за собой ритмичный перестук колес. – Вероятно, мне показалось. А может, он уладил какое-то важное дело и теперь возвращается в свой дворец, в пожизненное заточение. Может, я все-таки видел архиепископа, только не знаю, зачем мне нужно было его видеть. И тут из гущи старых акаций вышел полицейский с нашивками старшего сержанта. Он волочил за ремень винтовку с заляпанным глиной прикладом. Глаза были налиты кровью, потное лицо заросло темной щетиной. Полицейский остановился возле Витека, вытащил из кармана металлическую коробочку с потертыми, словно серебряными уголками. – Закурите? – спросил Витека. – Благодарю. Некурящий. – Снова девушку дожидаетесь. Ту же самую? – Уже дождался. – Все в порядке? – Даже лучше. Полицейский закурил, молча разглядывая Витека. Жадно затянулся, выпустил дым изо рта и носа, выпускал до бесконечности. И одновременно моргал красными веками. |