Книга 419, страница 75 – Уилл Фергюсон

Его жена засмеялась, хлопнула его по руке, потом снова обернулась к Лоре — внезапно вперилась в нее:

— Видите фотографию — у вас под рукой? Это епископ Акинола. [57] Мы знакомы.

Лора молча полюбовалась фотографией. А что тут скажешь?

— Мы англиканцы. А вы? Англиканская церковь? Епископальная?

— Э… нет.

— Католичка? Англиканцы с католиками — они ближе, чем кажется.

— Не католичка.

— Ну не баптистка же! — И родители Уинстона рассмеялись.

— Нет, мы… По-моему, дедушка с бабушкой методисты, потом мы перешли в унитарианство. Я, вообще-то, не уверена. Когда росла, дома это как-то не подчеркивалось.

Это их озадачило. Как это, Бог — и не подчеркивается?

Лора отхлебнула настойки с тоником. Сначала семейное положение, теперь религиозная принадлежность. Да что тут происходит — сватовство?

— А это, — сказала Мариам, — маленький Уинстон. — Из ниоткуда возник фотоальбом.

— Мам, не надо. Ты смущаешь нашу гостью. Нам пора.

Лора перевернула страницу. Уинстон в начальной школе. Уинстон с дыркой на месте зуба.

— Ты только погляди. Какой очаровашка. — Лора улыбнулась ему — улыбка слаще пирожного.

«А он думает: придется ее убить. Выбора нет, она слишком много обо мне знает».

— А ваш отец? — спросил Маркус. — Тоже экспортом занимается?

— Можно и так сказать. Он экспортировал свои сбережения… в Нигерию.

— Это как?

— Слышали о четыре-девятнадцать? — спросила она.

— Кто ж не слышал. Ужасная наша беда.

Лора поглядела на Уинстона — она больше не улыбалась:

— Ты не понимаешь, как тебе повезло, Уинстон. У тебя есть родители, оба живы-здоровы. — И его отцу: — Папа умер из-за четыре-девятнадцать. Его убили нигерийцы.

— Быть не может.

— Еще как может. Так и было. И поэтому я приехала. Я не занимаюсь экспортом. Я работаю… — Она хотела сказать «в полиции», но в голову пришло кое-что получше. Лора вытащила визитку инспектора Рибаду, протянула Маркусу. — В КЭФП. В аэропорту с ними встречалась. У моего отца украли все сбережения, лишили дома, лишили жизни. Мама живет у моего брата в подвале. И виновный должен об этом узнать. Должен узнать, что натворил, и все исправить. Я приехала в Нигерию его искать. И Уинстон мне очень-очень помог.

— Как вы его найдете?

— Я отследила электронную почту, денежные переводы.

— Ну, — сказал отец Уинстона, — желаю вам найти этого негодяя.

— Я уже нашла. Еще до приезда. В многомиллионном Лагосе я отыскала убийцу моего отца. И хочу ему кое-что показать. Знаете что? — Она обернулась к Уинстону, посмотрела ему в глаза. В глазах его — паника, страх, задавленная ярость. Так смотрит человек, когда его сталкивают с насыпи, когда он падает в темноте. — Уинстон, — сказала она, — будь добр, дай мне сумку.

А там, между глянцевых страниц бортового журнала — полицейский снимок с места происшествия. Разбитое отцовское лицо, размазанное, рот полон крови, кожа изодрана, рука болтается на честном слове.

Мать Уинстона ахнула, но отвернуться не смогла. И ее муж тоже. Со всеми так.

— Уинстон, — сказала Лора мягче. — Мне кажется, тебе тоже нужно посмотреть. Ты поймешь, зачем я приехала.

Он раскрыл рот; в горле пересохло.

— Нам пора.

— Да, — сказала Лора. — Пожалуй.

— Мы очень вам соболезнуем. — У его матери в глазах стояли слезы.

— Желаю вам найти этого ян даба, — сказал ее муж. — Надеюсь, его надолго упекут за решетку.

— Наверняка. — Лора сунула фотографию в журнал, положила в карман визитку инспектора Рибаду. — Мне бы не хотелось прощаться на такой грустной ноте. Вы были так ко мне добры. Можно, я пришлю вам что-нибудь из Канады, когда вернусь? Какой-нибудь подарок. Кленовый сироп или печенье.

— Нет-нет, — ответили они. — Ничего не надо. Ваш приезд — уже подарок.

— Ну хотя бы открытку. — Она достала ручку. — Может, как-нибудь приедете в Канаду, навестите меня.

— Мы бы с радостью. У Уинстона с визой беда. Летом должен был уехать в Лондон, но почему-то его не выпустили. Бюрократы, одно слово.

Лора улыбнулась:

— Если приедет, я смогу за него поручиться. — Она протянула ручку Мариам. — Дайте мне ваш адрес. И телефон. И Уинстона тоже.

— Ну конечно. Мы на улице Кифи, а Уинстон возле Аволово. Давайте я напишу.

Уинстон наблюдал эту сцену как будто издали — мать записывает свой адрес, его адрес, протягивает ойибо, а та забивает адреса в телефон, нажимает «Отправить».

— Ну вот, — сказала Лора. — Я все переслала себе, а копию на работу. Письмо ушло. Если кто захочет меня найти, все знают, что я была здесь. Удивительное дело, такая куча информации, раз — и уже на жестком диске на другом конце света. Ой, да у меня же фотоаппарат в телефоне. — Она щелкнула его родителей, обернулась, посоветовала сказать «сы-ыр» и запечатлела звереющего Уинстона. Фотографии тоже отослала. — В память о поездке, — пояснила она. — Ну вот. У меня есть ваши фотографии, имена, адреса — вернусь домой, а они у меня в почте. Поразительно, до чего дошла техника.

Она глянула на Уинстона, улыбнулась.

«Эй, сонный, теперь попробуй тронь меня. Посмотрим, что у тебя выйдет».

Мистер и миссис Балогун подтвердили, что техника нынче удивительная, волшебная, даже, можно сказать, чудотворная. Предложили Лоре вина и шоколада. И она снова глотнула, еще пожевала.

— Какая обворожительная девушка, — заметила мать Уинстона.

Вошла через заднюю дверь, вышла через парадную.

Родители Уинстона стояли на крыльце и махали, а Уинстон с Лорой шагали по улице к седану под фонарем.

Едва родители скрылись за поворотом, Уинстон напустился на Лору:

— Что все это значит? — В глазах больше страха, чем злости.

По Лориному опыту, люди, интересуясь значением чего бы то ни было, обычно всё понимают и сами.

— Что значит? Напомнить? — Она выхватила из сумки фотографию мертвого отца, сунула ему в лицо, и он попятился. — Верни мне отца, и мы квиты.

Уинстон ринулся вперед, ускоряя шаг, оставляя ее позади.

— Чокнутая баба. Мне нечего вам сказать! Добирайтесь в гостиницу как хотите.

— Завтра с утра КЭФП постучится к твоим родителям! — крикнула она ему в спину. — Тараном.