Онлайн книга «Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке»
|
– Что ж, сэр, мой первый вопрос такой. Не заходили ли вы в Зеленую гостиную на верхнем этаже в час ночи, когда лорд Роберт Госпелл разговаривал там по телефону? – Нет. Даже близко не подходил. Дальше! – В котором часу вы покинули Марсдон-Хаус? – Между двенадцатью и часом. – Довольно рано, – заметил Аллейн. – У подопечной моей жены разболелся зуб. Повез ее домой. Вся эта чертовщина стала ей не по силам. Одно жеманство и суета! Вот что сейчас у людей на уме. Выкаблучиваются друг перед другом с утра до вечера. Лошадь такого не выдержит! – Да, – согласился Аллейн. – Удивляешься, как они выдерживают. – Ваше имя Аллейн? – Да, сэр. – Сын Джорджа Аллейна, верно? Похож. Мы с ним служили в одном полку. Мне шестьдесят семь лет, – с важным видом прибавил генерал Хэлкат-Хэккетт. – Шестьдесят семь. Почему вы не пошли в отцовский полк? Потому что предпочли вот это. Что? – Вы правы, сэр. Следующий пункт, который… – Что? Это по расследованию? Ну да! – Вы потом вернулись в Марсдон-Хаус? – Какого дьявола я должен был возвращаться? – Я подумал, что ваша жена, возможно… Генерал свирепо уставился на второй с краю эстамп. – Моя жена предпочла остаться. На самом деле Роберт Госпелл предложил отвезти ее домой. – Однако не сделал этого? – Проклятие, сэр, моя жена не убийца! – Оттуда до вашего дома ведь недалеко. В принципе лорд Роберт мог проводить вашу жену через площадь и вернуться обратно. – Ну, так он этого не сделал. Она сказала мне, что они разминулись. – А вы, сэр? Вы привезли вашу дочь домой и потом… – Она не моя дочь! – с нажимом возразил генерал. – Она дочь какой-то подруги моей жены. – Он сердито посмотрел на детективов и пробурчал себе под нос: – Отродясь не слыхал такого. Делает из женщины какую-то чертову дрессировщицу. Девчонка прямо жалкая, испуганная кобылка. Тьфу! – Да, сэр, – кивнул Аллейн. – Так, значит, вы отвезли мисс… – Бирнбаум. Роза Бирнбаум, бедолага. Я зову ее Крошка. – …мисс Бирнбаум домой, а затем… – Что? – Вы не сразу пошли спать? К изумлению Аллейна, лицо генерала из терракотового сделалось багровым, и, похоже, не от гнева, а от замешательства. Он несколько раз подул в усы, надул губы, как ребенок, и заморгал. Наконец он вымолвил: – Ей-богу, не понимаю, какая, к дьяволу, разница, пошел ли я спать в двенадцать или в час. – Мой вопрос мог прозвучать дерзко и неуместно, – заметил Аллейн. – Если так, прошу меня извинить. Но в порядке полицейской рутины мы стремимся установить алиби… – Алиби? – прорычал генерал. – Алиби! Боже милостивый, сэр, вы что, пришли сюда сказать, что мне нужно алиби? Черт возьми, сэр… – Но послушайте, генерал Хэлкат-Хэккетт, – поспешно проговорил Аллейн, пока побагровевший генерал переводил дух, – каждый гость Марсдон-Хауса нуждается в алиби. – Каждый гость! Каждый гость! Но, будь я проклят, сэр, человек был убит в чертовом кебе, а не на чертовом балу! Каким-нибудь мерзопакостным большевистским фашистом! – загремел генерал, не без труда управляясь с этим набором шипящих и свистящих. Он чуть сместил свой верхний зубной протез и нетерпеливым жестом вернул его обратно. – Все они на один лад, – бессвязно прибавил он. – Вся проклятая шайка. Аллейн подыскивал подходящую фразу на том языке, который генерал Хэлкат-Хэккетт был бы в состоянии понять. Он посмотрел на Фокса, который степенно взирал на генерала поверх очков. – Вы, конечно, понимаете, сэр, – промолвил Аллейн, – что мы всего лишь подчиняемся приказам. – Как? «Это решило дело», – подумал Аллейн. – Приказам! Я умею подчиниться требованиям не хуже любого другого, – сказал генерал, и Аллейн, вспомнив, как Каррадос произнес почти такую же фразу, подумал, что в данном случае это, вероятно, было правдой. Он видел, что генерал действительно приготовился подчиниться. – Прошу извинить, – добавил генерал. – Вышел из себя. Теперь со мной это часто бывает. Несварение желудка. – Такие известия любого способны вывести из себя, сэр. – Ну, вы-то собой владеете, – возразил генерал. – Ладно, валяйте. – Мне нужно только ваше заявление о том, что после возвращения домой вы больше не выходили на улицу. Желательно, чтобы кто-то это подтвердил. На лице генерала опять отразилось странное замешательство. – Я не могу представить вам свидетеля, – сказал он. – Никто не видел, как я пошел спать. – Понимаю. Что ж, тогда, сэр, если вы просто дадите мне честное слово, что больше не выходили из дома… – Да, но… проклятие! Я действительно прогулялся… прошелся вокруг площади прежде, чем пошел спать. Всегда так делаю. – В котором часу это было? – Не знаю. – Не можете сказать даже приблизительно? Сколько времени прошло после вашего возвращения домой? – Какое-то время. Я проводил дитя в ее комнату и растолкал горничную жены, чтобы она поухаживала за ней. Потом спустился сюда и налил себе выпить. Немного почитал. Пожалуй, задремал ненадолго. Не мог заставить себя отправиться на боковую. – Вы, случайно, не бросили взгляд на каминные часы? И вновь генерал сильно смутился. – Может, и бросил. Кажется, да. По правде сказать, теперь я припоминаю, что действительно задремал и внезапно очнулся. Камин уже потух. Было чертовски холодно. – Он свирепо посмотрел на Аллейна, а потом резко сказал: – Мне было из рук вон скверно. Я человек уже немолодой и не люблю предрассветных часов. Как вы сказали, я действительно посмотрел на часы. Было половина третьего. Я сидел вот на этом стуле, пытался заставить себя идти спать. Не смог. Поэтому пошел прогуляться вокруг площади. – Так это превосходно, сэр! Возможно, вы сможете предоставить нам те самые сведения, за которыми мы охотимся. Вы не заметили какого-нибудь человека, слоняющегося по площади? – Нет. – А вообще кто-нибудь вам встретился? – Констебль. Аллейн покосился на Фокса. – Констебль Титеридж, – отозвался тот. – У нас есть его отчет, сэр. – Хорошо, – сказал Аллейн. – Люди уже начали разъезжаться из Марсдон-Хауса, когда вы там проходили, сэр? Генерал пробормотал что-то вроде «может, и начинали», помолчал немного, а потом проговорил: – Было дьявольски туманно. Ничего не мог разобрать. – Да, ночь была туманной, – согласился Аллейн. – Вы, случайно, не заметили в тумане капитана Мориса Уитерса? |