Онлайн книга «Обезьяна и сущность»
|
Рассказчик Что за земля, ты спросишь? Я отвечу: Любая старая земля. И слава, ясно, Обезьяньему Царю. Что ж до надежды, Ее – будь счастливо твое сердечко – нет вообще, Есть лишь катастрофически большая вероятность Внезапного конца Или мучительнейшей, дюйм за дюймом, Последней и неисцелимой Детумесценции. Крупный план: лапы и вентили; затем камера отъезжает. Из баков вырываются клубы желтого дыма и лениво ползут по ничейной земле навстречу друг другу. Рассказчик Сап, друзья мои, сап – болезнь лошадиная, у людей встречается редко. Но не бойтесь: наука легко может превратить ее в болезнь универсальную. А вот и ее симптомы. Дикие боли во всех суставах. Гнойники по телу. Под кожей – твердые узелки, которые в конце концов прорываются и превращаются в шелушащиеся язвы. Тем временем воспаляется слизистая оболочка носа, откуда начинает обильно выделяться зловонный гной. В ноздрях вскоре образуются язвы, которые поражают окружающие кости и хрящи. С носа инфекция переходит на глаза, рот, глотку и бронхиальное дерево. Через три недели большинство больных умирает. Позаботиться о том, чтобы умирали все поголовно, было поручено группе блестящих молодых докторов наук, которые служат сейчас вашему правительству. И не только ему, а всем другим, избранным или самолично назначившим себя организаторами всемирной коллективной шизофрении. Биологи, патологи, физиологи – вот они идут домой, к семьям, после тяжелого трудового дня в лабораториях. Объятия сладкой женушки, возня с детками. Спокойный обед с друзьями, затем вечер камерной музыки, а может, умный разговор о политике или философии. В одиннадцать – постель и привычный экстаз супружеской любви. А утром, после апельсинового сока и овсяных хлопьев, они опять спешат на службу – выяснять, каким образом еще большее число семей, таких же, как их собственные, можно отравить еще более смертоносным штаммом bacillus mallei [41] . Маршалиссимусы снова выкрикивают команду. Обезьяны в сапогах, отвечающие за запас гениев в каждой армии, резко щелкают бичами и дергают за сворки. Крупный план: Эйнштейны пробуют сопротивляться. – Нет, нет… не могу. Говорю же, не могу. – Предатель! – Где твой патриотизм? – Грязный коммунист! – Вонючий буржуа! Фашист! – Красный империалист! – Капиталист-монополист! – Получай же! – Получай! Избитых, исполосованных плетьми, полузадушенных Эйнштейнов подтаскивают наконец к неким подобиям караульных будок. Внутри будок – приборные панели с циферблатами, кнопками и тумблерами. Рассказчик Но это ж ясно [42] . Это знает каждый школьник. Цель обезьяной выбрана, лишь средства – человеком. Кормилец Papio и бабуинский содержанец, Несется к нам на все готовый разум. Он здесь, воняя философией, тиранам славословит; Здесь Пруссии клеврет, с общедоступной «Историей» Гегеля под мышкой; Здесь, с медициной вместе, готов ввести гормоны половые от Обезьяньего Царя. Он здесь, с риторикою вместе: слагает вирши он, она их следом пишет, Здесь, с математикою вместе, готов направить все свои ракеты На дом сиротский, что за океаном; Он здесь – уже нацелился, и фимиам курит благочестиво, И ждет, что Богородица скомандует: «Огонь!» Духовой оркестр уступает место самому заунывному из «Вурлитцеров», вместо «Земли надежды и славы» звучит «Христово воинство» [43] . В сопровождении его высокопреподобия настоятеля и капитула величественно шествует его преосвященство бабуин-епископ Бронкса [44] , держа посох в унизанной перстнями лапе; он собирается благословить обоих фельдмаршалиссимусов на их патриотические начинания. Рассказчик Церковь и государство, Алчность и коварство — Два бабуина в одной верховной горилле. Оmnes [45] Аминь, аминь. Епископ In nominem Babuini [46] . На звуковой дорожке звучит лишь vox humana [47] и ангельские голоса певчих. «Крест (dim) святой (рр) нас в битву (ff) за собой ведет» [48] . Огромные лапы ставят Эйнштейнов на ноги; крупным планом камера показывает, как эти лапы сжимают кисти ученых. Пальцы, которые писали уравнения и исполняли музыку Иоганна Себастьяна Баха, направляемые обезьянами, хватаются за рукояти рубильников и с ужасом и отвращением опускают их вниз. Слышен негромкий щелчок, затем надолго наступает тишина, которую в конце концов прерывает голос Рассказчика. |