Онлайн книга «Welcome to Трансильвания»
Обида на короткий миг застила рассудок, скатившись «в бабство», Полина встала у двери с горе-классическим «не пущу». Он вырвался, забыв в эмоциональном накале надеть ботинки. Картинка была впечатляющей — стоило закрыть глаза, Полина и сейчас видела, как наяву. Залитую лунным светом, заснеженную дорожку. И Сергея. Отбежав на безопасное расстояние, он остановился и, смешно перебирая на снегу ногами в тонких носках, отчаянно прокричал в темноту дверного проема: «Я никогда не брошу семью! Слышишь, никогда!» Новый год она встретила в полном одиночестве и больше к этой теме не возвращалась. Потапов был человеком слова. Во всем. К чему же лишние обиды и оскорбительные признания? Потом случилась у него серьезная размолвка с властями, за ней последовал спешный отъезд, когда, по слухам, ордер на его арест был уже подписан. Последний их разговор Полина помнила наизусть. Ей ничего не грозит, сказал тогда Сергей, и это действительно было так. Но все же он предлагал ехать вместе. — Нет, — сказала Полина. — Это из-за нее? Вопрос прозвучал как-то жалко, да и сам Потапов выглядел не лучшим образом. — Нет. Я не вижу себя там. Вообще не вижу. Было бы у тебя дело, позвал бы — пошла не раздумывая. Работать с тобой люблю и умею. А так — просто сидеть рядом? До кучи, что называется? Нет, не смогу. — А здесь? — Займусь наконец психологией. — Уверена? — Убеждена. — Что ж, вольному — воля. Он уехал. Канул в бездну, затерялся, как писали газеты, на каком-'то далеком острове. А Полина действительно вернулась к своей любимой психологии, однако не в институтскую аудиторию и не практикующим консультантом, что в принципе было возможно. И логично. Неожиданно для многих, преодолев серьезные возражения более чем серьезных ведомств, она добилась права работать в крохотной воюющей Чечне. По существу — теперь наконец хватало сил самой себе признаться — это было бегством. А вернее, попыткой заглушить острую, злую тоску, что, не зная сна и покоя, беспрестанно грызла душу. Было больно. Заглушить боль могло лишь нечто из ряда вон выходящее. Война подходила почти идеально. Настоящая, страшная война, кровавая и беспощадная ко всем, кто попадал в ее цепкие, жадные лапы. Полина оказалась в самом пекле, и… ей действительно полегчало. Потом Потапов снова позвал ее. Не просто так, а вроде бы повод подвернулся подходящий — снова была работа. Отказать было бы сложно. Да и не хотелось Полине отказывать Потапову вовсе. В душе все еще жила мутная, тягучая тоска. Жила, расположившись по-хозяйски, и убираться, похоже, не собиралась. А новая встреча дарила надежду, пусть и призрачную — но все же. Надежда, однако, явилась отнюдь не робким призраком. Прямо в Heathrow, где Потапов встречал ее после трех лет разлуки, едва только отзвучали первые неуклюжие приветствия, он сказал, а точнее — заявил, прямо глядя ей глаза: — И вот что, Поленька, что бы ни вышло из этой затеи с «Титаником» и соответственно как бы там ни сложилось дальше, я решил… Через год Алешке исполняется двадцать один. Независим и дееспособен по всем законам. Да и по жизни самостоятелен вполне. Словом, через год я, что называется, в полном твоем распоряжении… — Ты что, делаешь мне предложение? — Да. Но с отсрочкой на год. — С отсрочкой, Сережа, бывают приговоры. — Это у юристов. У меня своя система прав и обычаев. Они еще некоторое время пикировались, шутя. И внешне оба казались спокойными и даже беззаботными. Что внутренне переживал тогда Потапов, Полина не знала. Сама же с трудом удерживала внезапную дрожь рук и прилагала отчаянные усилия для того, чтобы справиться с дыханием. Его немедленно перехватило в тот момент, когда произнес он свое «с отсрочкой». Год прошел. Потапов по-прежнему оставался человеком слова. Он регулярно, с педантичностью пригородного поезда, отходящего от перрона Victoria Station, звонил ей теперь вечерами. Полина размышляла. Впрочем, размышлять было уже не о чем. Она просто готовилась к тому, чтобы сказать «нет». Собиралась с силами, потому что даже теперь, когда окончательно и бесповоротно стало ясно: Сергей Потапов ей совершенно безразличен как мужчина и даже не очень приятен, пожалуй, — сказать об этом ему было непросто. Но так случилось. И сколько ни ломала Полина свою умную голову, взять в толк, когда именно и почему так случилось, она не могла. Где уж тут было найти слова, чтобы сообщить об этом ему? А объяснить? Уму непостижимо! Около года она жила в столице Соединенного Королевства. По странному стечению обстоятельств, в Belgravia, в том же самом районе Лондона, где некогда волей лорда Джулиана расположился офис возрожденной компании «White Star». Совсем рядом с Downshire House, где и теперь располагался главный офис компании. Небольшая квартира, собственно — половина узкого двухэтажного дома, каких много в этой части Лондона, плюс незаметный снаружи цокольный этаж и крохотный внутренний палисадник стали ее временной обителью. Именно — временной. Хотя, безусловно, уютной, ухоженной, удобной. Словом, сюда хотелось возвращаться вечерами. И тем не менее Полина была глубоко убеждена, что рано или поздно покинет Лондон, посвятив ему и той работе, основы которой постигала теперь с большим интересом, некоторую часть своей жизни. Некоторую. Не более. Куда потом? Зачем? С кем? Надолго ли и по какому поводу? Судьбоносные, как принято теперь говорить, вопросы не занимали сознания, поскольку прошлый опыт хранил память тщетности. Жизнь всегда поворачивала по-своему, впрочем, Полина почти никогда не сопротивлялась. Очередной крутой поворот совершился — так по крайней мере казалось Полине — в тот самый день и час, когда с треском распахнулась дверь крохотного кабинета военной комендатуры и молоденький солдатик с испуганными глазами крикнул: «…госпожу Вронскую к телефону из Генерального штаба!» |