Книга Сто осколков одного чувства. Эротические этюды №№1-52, страница 67 – Андрей Корф

Она снимает малыша. Тот сидит в кроватке и таращится на маму.

Она: Молчишь, партизан? А ну ка скажи: «Ма-ма»

Ребенок молчит.

Она: Ну что ты за поросенок. Как камеры нет, так чирикает, а как мама камеру включит, так в молчанку играем. Ну скажи, мыш... Ма-ма...

Мыш молчит, зато раздается звонок в дверь.

Она: Ага. Вот пришел наш отец, а нам нечем его порадовать...

(идет открывать)

Он: (обнимая жену вместе с камерой) Привет.

Берет на руки ребенка.

Он: Ну что, заговорил?

Она: Молчит.

Он: А по-английски пробовала? Теперь это модно.

Она: И по-китайски пробовала. Не хочет.

Он: Вот злобный мыш. Как орать – так на всех языках сразу, а как поговорить с отцом – так отказывается.

Она: Как дела?

Он: (к ребенку) Мыш, как дела? Ты ведь все знаешь, беспризорник. Молчишь... Придется мне докладывать... (опускает ребенка) Вот. Получите и распишитесь. (достает из кармана бутылку шампанского).

Она: Ух ты! А за что пьем?

Он: Ты когда нибудь видела живьем начальника рекламного отдела банка?

Она: Ну... Это что-то вроде графа Дракулы, только зубов еще больше, а кровь он пьет не из всех подряд, а только из заказчиков. Ты сегодня с ним встречался?

Он: Встречался.

Она: И как?

Он: Обычный говнюк. Роста среднего, особых примет нет, кроме лысины.

Она: Ты просто ни на что больше внимания не обращаешь. Это у тебя пунктик такой.

Он: Ага. Так вот. Зубов я его не видел и на Дракулу он похож, как я – на стиральную машину.

Она: А что. Ты иногда – вылитый индезит.

Он: И есть у него, кормильца, семья...

Она: Надо же. Вы и на личные темы поговорили...

Он: Жена у него – крутая до невозможности. Только что родила и теперь мается комплексом неполноценности.

Она: Познакомь, мы с ней обнимемся и поплачем.

Он: И сын у него, которого зовут Мыш и который, засранец такой, не хочет ни на каком языке разговаривать, а только орет всю дорогу...

Она: То есть ты хочешь сказать... (волнуется)

Он: То есть я хочу сказать, что теперь ты от меня никогда не уйдешь, потому что у нас теперь есть что?...

Она: Дурак ты, дядька. Я от тебя и так никогда не уйду.

Он: Правильно! Деньги! Вот они, голубчики... Аванс, блин!

Она: То есть мы теперь богатые?

Он: Еще нет. Но скоро будем. Это я тебе, как граф Дракула, говорю... Открывай шампанское, жена!

Она: Мне с Мышом гулять надо.

Он: Мыш подождет. Он теперь богатый, а у богатых свои причуды!

Открывает бутылку шампанского. Обалдевший Мыш от хлопка пугается и плачет.

Шашлыки в лесу. Присутствуют Он, Петрович, Илюнчик, друзья и подруги. Камера делает несколько панорамных планов, бродит по компании. Кто-то ставит палатку, кто-то занимается костром. Некоторым уже хорошо, а некоторым уже даже и плохо. Петрович выпивает у костра, Илюнчик занимается мясом.

Илюнчик: Ты туда не снимай, ты сюда снимай. Шашлык делать буду. Все бездельники. Что бы вы без меня делали, а?

Говоря, нарезает шампуры из веток.

Илюнчик: И вообще. Про шашлык я уже молчу. Кто место нашел? Илюнчик. Кто лодку надул? Илюнчик. Кто дров нарубил? Опять же Илюнчик. А вот как выпивать сели, так Илюнчика не позвали. И хоть бы кто-нибудь, хоть рюмочку принес.

Он: Да вот же у тебя стаканяка стоит.

Илюнчик: Где?! Да, действительно (разочарованно). Так там же пусто уже. И хоть бы кто почесался. Вокруг Петровича вон какой гарем собрался, а я... Не любите вы меня, обидеть норовите всю дорогу.

Он: Сейчас принесу.

Камера шагает к «столу»...

Он, Она и бэби – дома. Отец семейства только что привез домой телевизор и видеомагнитофон и теперь занят их распаковкой. Квартира по мелочи изменилась к лучшему. Не скажу, что дело дошло до евроремонта, но по всему видно, что здесь живут люди, которым хватает денег не только на хлеб, но и на масло.

Он (распаковывая коробку): Я помню, как у моих родителей появился первый большой телевизор. Он был черно-белый и назывался «березка». Почему березка, до сих пор не понимаю. Может, потому что черно-белый. А может, потому что полосы по экрану шли, как на бересте...

Она: А у моей бабки до сих пор стоит КВН. Чудо техники. Чтобы экран рассмотреть, нужно увеличительное стекло ставить.

Он: Когда папа принес телевизор, он сначала засел читать инструкцию. Это было суровое произведение, похожее на армейский строевой устав. Половина была посвящена тому, как с этой «березкой» осторожно обращаться, а вторая половина – куда ее нести, если все-таки не уберег. О том, как ее включать и настраивать, там не было ни слова.

Она: Но кнопка была?

Он: А как же. Правда, стала западать в первый же день. Сначала не хотела включаться, а потом – выключаться.

Она: Зато тогда не показывали рекламы.

Он: Да. И сериалов. Когда мы включили его в первый раз, там шел концерт народной музыки, и тридцать три коровы в сарафанах разевали свои пасти.

Она: В смысле, пели.

Он: Ни фига подобного. Чтобы услышать звук, нужно было переключиться на другой канал. Но тогда пропадало изображение.

Она: Врешь ты все.

Он: Вру, конечно. Ну, вот... Кажется, все. Можно включать.

Она: А инструкция?

Он: Инструкция подождет.

Она: Интересно, какие у этого телевизора будут первые слова.

Он: Да уж не «мама». Спорим, что попадаем прямо на рекламный блок.

Она: Я ставлю на сериал.

Он: Слушай, а может, ну его на фиг. Все равно смотреть нечего.

Она: И правильно. Лучше песенку спой.

Он: Погоди. Надо еще видик подключить.

Она: Видик – это хорошо.

Он: Это просто круто. Вот. Смотри, что я принес...

Показывает кассету с мультиком.

Она: Что это?

Он: Детский нейтрализатор трехчасовового действия. Системы «Том и Джерри».

Она: Думаешь, сработает?

Он: Сейчас проверим.

Она: (тихо) Ты давно не пел, дядька. Спой песенку.

Он: Чего?

Она: Я говорю, что если ты сейчас не бросишь всю эту фигню и не возьмешь в руки гитару, я умру.

Он: (растерянно) Да я уже забыл, как это делается. И слов не помню.