Онлайн книга «Игрек Первый. Американский дедушка»
|
Кроме сослуживцев с кладбища и соседей по дому, здесь хлопотал еще Денис Ильич, рядом с безутешной вдовой. Он оказывал ей различные знаки внимания в виде поглаживания ручек и ножек. Коллеги Гоголева по работе косо посматривали на этот альянс. — Глянь‑ка, вдова только с похорон — сразу хахаля себе завела! — При живом-то муже — гуляй сколько угодно, кто тебе слово худое скажет! — При живом — другое дело! — Меня так волнует Гоша! — пожаловалась вдова Денису Ильичу. — Как он там? — Там ему лучше, чем здесь! — вставил ехидный сослуживец. — Все там будем! — вздохнул Денис Ильич и обнял вдову за плечи. — Мужайся, девочка. — А может, всем можно? — с пьяной задумчивостью спросил Иван Васильевич, имея в виду ласки Дениса Ильича. Он приблизился к Зое Сергеевне. — Милая моя, напишите заявление в профком, мы вам 50 рублей выдадим! — Иван Васильевич положил руку на плечо вдовы. — Крепитесь! — Обнял ее. — Или даже 100 рублей дадим… Пойдемте со мной. Вы напишите просьбу, а я ее удовлетворю… — Оставьте вдову в покое! — возмутился Денис Ильич. — А вы кто такой? — вскинулся Иван Васильевич. — Вы пьяны! Прошу вас немедленно пройти пробу Раппопорта! Серафим Терентьевич зашел в квартиру. И не понял, куда попал. Иван Васильевич с пафосом кричал Денису Ильичу: — Вы осквернили память нашего коллеги! Немедленно покиньте помещение! — А где Егор? — спросил Серафим Терентьевич у вдовы. Она тяжко вздохнула: — Он скоро будет! — Не знает, бедняга! — прошелестело за столом. — Пососи валидольчик, дедуся! — заботливо проворковала Костылева и протянула американцу таблетку. — Мне не надо! — Сейчас будет надо! Дедушка в растерянности переводил взгляд с одного гостя на другого. И у всех находил сочувствие. — Что‑нибудь с могилой неладное? Костылева печально кивнула. — Заняли могилу? — старик был в ужасе. — Как он странно выражается! Не русский, что ли? — Старый человек! — Заняли, дедушка! Что ж теперь сделаешь! Серафим Терентьевич сунул в рот валидол. — Это моя могила! — Не нам решать, кто раньше уйдет, кто позже! — Георгий Антонович от нас ушел… — Где он? — вскрикнул дедушка. — Я хочу к нему! — Всему свое время! Сгустились сумерки, и заспешил народ с кладбища (кто живой, конечно), а работяги Семен и Николай — на свежую могилку Гоголева устремились. — Эй, покойник! — окликнул Гошу Семен. — Понравилось в могилке? Вылазь, разговор есть! Мертвая тишина была ему ответом. Грузчики встревоженно переглянулись. — Может, вправду помер? — Пусть сначала расплатится! Николай спрыгнул в могилу. Гроб, слегка землицей присыпанный, был на месте. Смахнул Николай землю, отодрал крышку гроба. Ничего этого Гоша не услышал. Он был недвижим. — Ты живой? Гоша вздохнул. Пробудился. Открыл глаза. Увидел звезды над головой. Но чудо возвращения к жизни было испорчено появлением на краю могилы молоденького милиционера. Семен едва успел бухнуть напарнику: — Атас! — Вскрытие гроба! — милиционер засвистел. — Стой! Стрелять буду! Первым бросился бежать Семен. Милиционер метнулся за ним, но тот растворился в сумерках. Тогда милиционер побежал за Николаем, который успел уже выскочить из могилы. Но и тот как сквозь землю провалился. Раздосадованный неудачей, вернулся милиционер к могиле, чтоб составить акт, и узрел, как покойник вылезает из гроба. Представитель власти всхлипнул в ужасе и сам кинулся бежать, не разбирая дороги, пока не ухнул в свежевырытую могилу. Сердобольные сослуживцы влили в старого гусара несколько рюмок водки — чем вернули Серафима Терентьевича к жизни. Ох, не радовала его окружащая действительность! Гости умяли все, что было в доме съедобного, включая кусочек колбасы из мышеловки. Иван Васильевич с ожесточением глодал оленьи рога, а остальные коллеги уныло голосили: «Я могла бы побежать за поворот. Я могла бы побежать за поворот…» Зоя Сергеевна тоже развеселилась и пела громче всех. Никто ее за это уже не осуждал. Жизнь продолжалась. — Где Егор? — убито спрашивал Серафим Терентьевич в пространство. — Я больше не могу этого слышать! — несмотря на то, что румянец к Костылевой вернулся, она очень страдала из‑за неведения деда. — Когда придет Егор? Костылева не вынесла этой пытки: — Он больше никогда не придет! Мы его схоронили! Дедушка в гневе громыхнул кулаком по столу. — За такие шутки… Если б вы не были дамой… Иван Васильевич перестал с собачьим рычанием глодать оленьи рога. — Ну я не дама… — Вы мерзавец! — Гусар навесил этому животному звонкую плюху. И в сей же миг увидел в дверях квартиры Георгия Гоголева. Не укрылось пришествие покойника и от румяной Костылевой. Она немедленно позеленела и хлопнулась в обморок. Иван Васильевич издал душераздирающий вопль. Напуганный Гоша сразу же исчез. — Что с вами, Иван Васильевич? — вскинулись сотрапезники. — Мне померещилось… Мне померещилось… — Пить надо меньше! — мстительно ухмыльнулся Денис Ильич. — Вы правы! — с горечью признал Иван Васильевич. — Куда ж денешься: поминки за поминками. Прячась за дверью, Гоша страдал из‑за своего унижения. Хватит! Он вернулся к себе домой. Денис Ильич увидел в дверях Гошу. В панике замотал головой, отогнал наваждение. Костылева, отлежавшись на полу, пришла в себя. Задергалась. — Я должна немедленно встать на учет в психдиспансер! Знаете, что я увидела? — Костылева поднялась и снова узрела Гошу. Огромным усилием воли она заставила себя не потерять сознание. — У меня галлюцинации! — Женщина подошла к покойнику и схватила его. — Не смей больше ко мне являться! Тебя нет! Ты мне только кажешься! Зоя Сергеевна приникла к мужу. — Наконец-то! Я больше не в силах быть вдовой! Денис Ильич, оскалившись от ревности, завопил: — Товарищи! Это не покойник! Это брат покойного! Присутствующие с облегчением вздохнули. |