Книга Твои фотографии, страница 37 – Кэролайн Левитт

— Сэм… — позвала она и поманила его. — Он придет завтра, — сказала она, и в ее голосе было столько печали, что Сэм заволновался.

— Все в порядке? — спросил он.

Мать многозначительно взглянула на учительницу.

— Поговорим, когда будем в машине.

Тревожный ком в животе рос с каждой секундой.

Он пошел забрать книги, и другие дети захихикали. Кто-то ткнул его пальцем в бок, и Сэм съежился. Как только они вышли во двор, Сэм дернул мать за рукав.

— Что стряслось? — пробормотал он.

Мать широко улыбнулась.

— А кто хочет прокатиться?

— Что случилось? — не унимался Сэм.

— Ничего. Неужели мать не может провести немного времени с сыном? Немедленно сделай счастливое лицо. Начинается приключение.

Приключение!

Сэм мгновенно встрепенулся.

Мать вынула из бардачка карту:

— Ткни пальцем в любое место. И мы туда отправимся.

Она вытащила очки.

Сэм, колеблясь, поднял палец в воздух.

— Давай же! Закрой глаза и ткни пальцем в карту. Туда мы и поедем, — серьезно сказала она.

Он так и сделал.

— Бостон! — воскликнула мать.

В людной закусочной около Бостона она повернулась к нему и громко произнесла:

— Не расстраивайся, что не получил той роли в кино. Брюс Уиллис просто безумец, если не выбрал тебя.

Мужчина, сидевший рядом с матерью, с интересом уставился на Сэма. Мать осторожно подвинулась к сыну.

— Лучше попробуешься на фильм с де Ниро. Сегодня же поговорим с твоим агентом.

— Я хочу роль Властелина колец, — ухмыльнулся Сэм, и на этот раз какая-то женщина оглядела его и хихикнула.

— Простите, — сказала она, — я вас знаю?

— А следовало бы, — заявила мать Сэма и заплатила по счету. — Нам нужно идти.

По пути к выходу Сэм чувствовал, как ее взгляд сверлит спину.

О, как здорово стать кем-то еще! Его мать была полна сюрпризов.

Они провели день в бостонском музее и вернулись домой за полчаса до приезда отца. Увидев в окно его машину, мать скользнула пальцем по губам, словно застегивая молнию.

— Наша тайна, — прошептала она.

— Хорошо провели день? — спросил отец, входя в дом, и Сэм ущипнул себя, чтобы не рассмеяться.

Мать стала чаще появляться в школе, и Сэм не знал, когда это произойдет.

— Уверена, что ты правильно поступаешь? — спросил Сэм, и мать усмехнулась.

— Что может мне сделать школа? Я твоя мать.

Она водила его по модным ресторанам и музеям, а однажды повезла в Нью-Гемпшир, чтобы взглянуть на горы. И каждый раз называла разными именами: Фрэнк или Джейми, а однажды — Рокко, и себя тоже именовала по-другому.

— Мы можем быть тем, кем хотим, — твердила она.

Как-то она пришла, когда класс Сэма должен был обсуждать Войну за независимость. Сэм любил историю и разволновался, увидев картинки с изображением английских солдат в ярких мундирах.

— Мне не очень хочется уходить, — сказал он матери. — Нам покажут кино про Войну за независимость.

— О, Война за независимость… понятно. Садись в машину.

Она повезла его в Лексингтон.

— Лексингтон и Конкорд. Часть истории. И ты увидишь все собственными глазами, не то что в дурацкой школе.

Мать ковыляла по вымощенному булыжниками тротуару.

— Если бы я знала, надела бы туфли без каблуков, — пожаловалась она. Они шли дальше, и она рассказывала ему о происходивших здесь сражениях. Они стояли перед памятником Миньютмену, [7] и мать пояснила, что ополченцы должны были собраться за минуту, по самому срочному приказу.

— Совсем как мы, — заметил Сэм, а мать рассмеялась и взъерошила ему волосы.

— Да, — согласилась она. — Как мы.

Она огляделась.

— Ну что, на сегодня достаточно знаний?

Когда он кивнул, она повела его к машине.

— Мне тоже.

На следующий день Сэму не терпелось прийти домой, чтобы рассказать маме, как он, единственный в классе, знал, откуда ополченцы получили свое прозвище.

— Ну, что я тебе говорила? — торжествующе воскликнула мать.

Через две недели она снова пришла в школу, но на этот раз Сэм, выйдя в коридор, сказал, что хочет остаться.

— У нас естественные науки! — запротестовал он. — Я очень люблю этот урок!

У нее сделалось странное лицо.

Сегодня небо было грязно-серым, как застиранное белье. У Сэма урчало в желудке, и ему не хотелось заходить в закусочную и называться Ником, или Томасом, или Бобом, кем угодно, только не тем, кем он был на самом деле. Просто Сэмом. Ему хотелось остаться в классе, а потом вернуться домой и пообедать макаронами с соевым сыром.

— Ма, — повторил он, дернув ее за блузку. — Урок начинается.

— Дэвид, — невпопад ответила она. — Или сегодня ты мог быть Тимоти.

— Сэм. Я теперь Сэм, — поправил он.

— Да, — прошептала она. — Полагаю, так и есть.

И, войдя в класс, сказала учительнице, что перепутала дату визита к зубному врачу и вместо следующей недели пришла на этой.

Вернувшись домой, Сэм первым делом помчался к матери, рассказать об экспериментах с электричеством, о том, как много он сегодня узнал. Но мать почему-то раскраснелась, а глаза блестели, как новенькие пенни.

— Видела бы ты! — вскричал Сэм.

— Видел бы ты, что я видела, — парировала мать.

Что-то холодное поползло по позвоночнику Сэма.

— Ты ездила без меня?

В животе росла пустота, которую он не умел заполнить.

— В следующий раз, — ответила она, — поедем вместе. А теперь расскажи, как прошел твой урок.

После того случая мать ни разу не забирала его с уроков, хотя он постоянно смотрел на дверь класса, ожидая ее появления. Больше они не отправлялись на поиски приключений, до того дня, когда он спрятался в ее машине.

Теперь он думал, что мама уплывает от него вместе с пылинками, пляшущими в солнечном луче. Думал об ангеле. О двери классной комнаты, длинном пустом коридоре. Может, завтра вместо матери к нему придет ангел.

Сэм и Тедди бродили по супермаркету «Джайант Игл», шныряли по проходам, мимо стеллажей с консервированной тыквой и клюквенным соусом, выставленных ко Дню благодарения, пока не добрались до полок с выпечкой. Они торчали в супермаркете целый месяц, выбегали из школы, заходили сюда, а потом шли к Тедди, где у них всегда находились развлечения. Пока Сэм успевал домой до прихода отца, он не видел причин рассказывать ему, как проводит время.