Книга Летняя луна, страница 45 – Лаура Кинсейл

Видя, что разговор принимает опасный поворот, Вудроу едва дождался ее ответа «Да-да, все устраивает» и тут же попробовал отвлечь Рансома от дальнейших расспросов на эту тему.

– Дядя Деймерелл, м-м-м-может быть, мисс Ламберн м-м-м-может изменить д-д-д-девиз своей сем-м-мьи? Так, чтобы он ей б-б-б-больше п-п-п-понравился.

– У меня есть другое предложение. – Рансом приподнял бровь, глядя на Мерлин поверх чашки. – Мисс Ламберн, выходите за меня замуж, и тогда мой дом, мой титул и даже мой семейный девиз будут по праву принадлежать вам.

У Вудроу округлились глаза.

– Да, да! – выкрикнул он. – Правильно, дядя! Какая п-п-прекрасная идея! Тогда она с-с-с-сможет жить здесь и… – Он заметил испуг на ее лице и замялся. – Ой, то есть… я хотел сказать… что… н-н-н-наверное, это не оч-ч-чень хорошая ид-д-д-дея.

Мерлин бросила тревожный взгляд на Рансома: не сочтет ли он подозрительным то, что мальчик слишком быстро изменил точку зрения. Однако Рансом все понял по-своему.

– Вудроу, – голос выражал озабоченность и сопереживание. Он потянулся, чтобы взять мальчика за руку, – если у твоих родителей в браке есть определенные трудности, ты не должен думать, что и с другими людьми обязательно будет так же.

Вудроу стремительно покраснел под пристальным взглядом дяди. Он открыл было рот, но язык перестал ему подчиняться. Он с трудом произнес что-то вроде «Й-й-й-йа П-п-п-пра-а-а… п-п-п-п-простите» и в панике бросился из комнаты.

Дверь за ним захлопнулась, оставив Рансома и Мерлин в тишине.

– Проклятие, – прошептал Рансом.

Мерлин было нечего ответить. Она посмотрела на дверь, затем на человека за столом. Прикрывая рукой глаза, он массировал переносицу. Широкие плечи его были опущены.

– Что я такого сделал?

Мерлин казалось, что она это понимала, но не смогла решиться объяснить ему, что нельзя было с этим робким и чутким мальчиком заводить разговор на такую деликатную тему, как судьба родителей Вудроу. Вместо этого она только покачала головой.

Рансом тихонько постучал по чашке. Его длинные сильные пальцы резко контрастировали с тончайшим, хрупким фарфором.

– Ты же знаешь, я очень стараюсь. Я делаю все, что можно, чтобы как следует его воспитать.

Мерлин остановила взгляд на вазе, полной розово-лиловых соцветий душистого горошка. Легкий ветерок играл их лепестками.

– А может быть, – задумчиво произнес он, – он боится тебя?

Смутившись, она пожала плечами:

– Я не из тех, кого боятся.

Он нахмурился, и выражение его лица стало совсем мрачным. Мерлин теребила кончик салфетки, наблюдая, как по подоконнику прыгает маленькая серая птичка.

– Тогда, черт возьми, почему он боится меня?!

Вопрос прозвучал слишком громко в тишине комнаты. Мерлин изумленно взглянула на него.

– Потому что, – заметила она, – ты страшный.

Лицо его выразило оскорбленное неверие.

– Нет, я не страшный!

– Страшный.

Он швырнул на стол салфетку.

– Ерунда. Я что, поедаю детей? У меня есть рога и хвост?

Она посмотрела прямо в его безжалостные золотисто-зеленые глаза, сверкнувшие из-под нахмуренных бровей:

– Вообще-то, как ты смотришь на человека, безусловно, пугает!

– Это самая глупая чушь… – начал он и осекся. На лице его появилось выражение озадаченности. Мерлин с удивлением наблюдала, как раздражение сменилось виноватой усмешкой. – Ах, да… Взгляд Судного дня. Это в роду у Фолконеров.

Она изобразила гримасу:

– В таком случае в семье Фолконеров каждый день – Судный.

– Конечно же, нет. Я только… – Он посмотрел на нее. – Неужели я действительно такой страшный?

Она кивнула. Глубоко задумавшись, он глядел на нее так, будто она была чем-то средним между невероятно трудной головоломкой и обычным клопом. Краткое просветление на его лице вновь сменилось холодной напряженностью.

– Чувствуешь? – спросила она.

– Чувствую что?

– Ты это делаешь снова.

– Что делаю?

Она взяла со стола серебряное блюдо, ссыпала крошки от булочек в свою тарелку и поднесла блюдо к самому его носу:

– Вот. Видишь теперь, какой у тебя взгляд? Как топор!

Несколько секунд он молчал. Наконец из-за блюда раздался его странно нетвердый голос:

– Чара?

Она заглянула за блюдо:

– Что?

– Пожалуйста, выйди за меня замуж. – Он поймал ее запястье и опустил блюдо. – Мне просто необходима порция абсурда за завтраком каждое утро до конца моей жизни.

Взгляд Судного дня исчез. Он смотрел на нее с такой улыбкой, что у нее странно перехватило горло.

– Ну… – произнесла она и не смогла придумать, что сказать.

– Я ведь еще ни разу не попросил тебя как следует, правда? – Не выпуская ее запястья, он поднялся со стула и отодвинул блюдо подальше. К ужасу Мерлин, они теперь стояли совсем близко друг к другу.

Он опустился на одно колено у ее ног, затем склонил голову, и теперь она видела лишь его широкие, сильные, красивые плечи и густые каштановые волосы, уложенные с безжалостной аккуратностью.

– Мисс Ламберн, – она ощущала его теплое дыхание на своих пальцах, – пожалуйста, окажите мне честь и станьте моей женой.

– Ой, – растерялась она. – Пожалуйста, встаньте!

Он выпустил ее руку и поднял голову:

– Почему? Это же самые правильные слова! Уверен, что ты читала об этом в книжках.

– Нет, не читала. В каких книжках? И не смотри на меня так!

– Что, у меня опять взгляд, как топор? – Он улыбался ей с такой теплотой, от которой дыхание ее учащалось, а мысли путались. – Спаси меня, Чара.

Он встал и, приподняв ее над полом, закружил по комнате. Мерлин облизнула верхнюю губу. Рансом притянул ее ближе, прижал ее руки к своей груди. Она ощутила огонь, увидела яркую вспышку страсти в его глазах, которые раньше глядели так холодно. Сейчас он вовсе не казался ледяным, он жил и чувствовал.

Очень медленно Рансом склонил голову и коснулся ее щеки, потерся о гладкую кожу и страстно припал к губам. Мерлин издала тихий стон, пальцы их сомкнулись и переплелись. Утренний бриз играл ее юбкой и непослушной прядью волос. Рансом отстранился и поправил ее, заложив за ухо.

– Мерлин, – прошептал он, – выходи за меня… пожалуйста, выходи. Я хочу быть с тобой, я всегда этого хотел. Я уже устал от тайных поцелуев в комнате для завтрака.