Книга Бесстрашная леди, страница 31 – Лесли Лафой

— И потом умирает от голода, — пробурчала Глинис. Сараид несколько мгновений смотрела на Глинис, потом сказала:

— Вероятно, Каррик был прав, когда предупредил меня, что после вашего выздоровления я увижу если не совсем сумасшедшую, то по крайней мере невыносимую особу.

Глинис выпрямилась в постели.

— Вы считаете меня невыносимой потому, что я придерживаюсь здравого смысла?

Вздохнув, Сараид села на край постели.

— Глинис, — мягко произнесла она, — вы пришли из совершенно другого мира, ваши взгляды и привычки очень отличаются от наших, я это прекрасно понимаю. Но вы должны адаптироваться к нашей жизни, даже если ваше пребывание здесь будет кратковременным. Каррик вовлечен в опасную деятельность, противоречащую интересам короны, и мы делаем все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания и не навредить ему.

Глинис нечего было возразить.

— Вы ведете нечестную игру, Сараид.

Сестра Каррика улыбнулась и похлопала Глинис по руке.

— Знаю, — согласилась она, — у меня есть муж и восемь человек детей. Поэтому я обязательно должна победить.

Глинис с любопытством рассматривала свою тень, проходя вдоль невысоких строений во дворе. Она не готова была вернуться в дом, где ей опять пришлось бы выслушивать нравоучения Сараид. Она слишком долго находилась взаперти из-за раны в плече и лихорадки, и ей необходимы были свежий воздух, открытое пространство и возможность почувствовать себя самой собой.

Глинис свернула на дорожку между двумя низкими строениями. Проходя мимо одного из них, она заглянула в открытую дверь и зашла внутрь, остановившись на пороге.

У большого стола стоял Каррик, засучив рукава рубашки. Он обрабатывал большой кусок дерева рубанком, из-под которого летели золотистые стружки. Он остановился, посмотрел на результат своей работы, улыбнулся и удовлетворенно кивнул.

Каррик в роли плотника. Почему-то ей показалось, что эта роль подходит ему гораздо больше, чем роль фермера или капитана корабля. Плотник, чертовски хороший наездник, человек вне закона.

Краем глаза он заметил, как колышутся небесно-голубые юбки, и, резко выпрямившись, отложил в сторону деревяшки. Если Глинис Малдун намеревалась поразить его, то ей это блестяще удалось. Каррик заметил мельчайшие детали ее туалета.

Она волновала его, когда была в одежде двадцатого века, теперь же, в пышном женственном наряде, буквально ошеломила его. Инстинкт подсказывал ему заключить ее в объятия, и пусть судьба решит, как далеко они зайдут.

— Малдун, как вы себя чувствуете? — спросил он, когда Глинис подошла к столу.

Приподняв бровь, она ответила:

— Прекрасно. Еще одно ехидное замечание, де Марсо, и вы пожалеете об этом.

Каррик покачал головой и поправил шпильку у нее в волосах.

— Помоги мне, Боже, — проговорил он. — Вы выглядите потрясающе.

— На Бога надейся, а сам не плошай.

Каррик усмехнулся и медленно убрал руку.

— Глинис, почему вы все время искушаете меня? Я ведь простой смертный, и мое терпение не беспредельно.

— Я и не собиралась вас искушать, — ответила она, — я просто вспомнила известную пословицу.

Он смотрел на ее красивую шею, борясь с желанием провести по ней пальцами.

— А что это вы делаете? — спросила Глинис.

Он вздрогнул и вернулся к реальности.

— Шкаф для Сараид. — Каррик снова взялся за рубанок. — Я начал делать его прошлой весной, когда приезжал к ним в гости, и вот сейчас решил закончить.

Глинис внимательно посмотрела на него.

— Хотите завершить все, что начали?

— Похоже на то, — ответил он, и кровь застыла у него в жилах.

— Каррик…

— В чем дело, Малдун?

— Откуда вы знаете, что должны умереть?

Проклятие, так он и знал.

— Все мы смертны, Малдун, — спокойно сказал он, проводя рубанком подоске.

— Это я понимаю. — Она подошла ближе и заглянула ему в глаза, заставив его сердце затрепетать. — Но откуда вы можете знать, что умрете в этом году?

— Кто вам сказал, Роберт или Сараид?

— Оба, — спокойно ответила Глинис, — но ни один из них слышать об этом не хочет.

Некое подобие улыбки появилось у него на лице.

— Честно говоря, Малдун, я сам этого не хочу.

— Но вы смирились, — возразила она.

— Думаю, гораздо достойнее смириться, чем вопить и тщетно пытаться изменить судьбу. Вы так не считаете, Малдун?

Она положила руку на его локоть и подошла так близко, что он почувствовал пьянящий аромат роз.

— Я тоже не хочу, чтобы вы умирали, — сказала она. Глаза ее затуманила печаль.

— Малдун…

— Откуда вы знаете, когда именно это случится?

— Я видел прислоненный к поломанной повозке надгробный камень, приготовленный для меня, — объяснил он.

— Уверена, есть способ это предотвратить, — пылко произнесла она.

Ее убежденность вызвала у Каррика восхищение.

— Не мучайте себя понапрасну, Малдун, — сказал он, коснувшись пальцем кончика ее носа. — Пусть все идет своим чередом.

— Я думала об этом, — продолжала Глинис, сжав его руку. — Вам не приходило в голову, что мое появление могло изменить ход событий, которые вы когда-то увидели в Сердце Дракона?

— Возможно, оно послужило толчком для других событий, которые и приведут меня к гибели, — ответил Каррик.

Глаза ее округлились.

— Это было бы ужасно…

— Я ни в чем вас не обвиняю, Малдун, — мягко проговорил он, накрыв ее руку своей.

У нее задрожал подбородок, и она выглядела очень несчастной.

— Не плачьте, Малдун, я не стою ваших слез.

— Вы не можете смириться! — воскликнула она возмущенно.

— Ладно, Малдун. — Он обнял ее и привлек к себе.

Она вздрогнула от неожиданности, а он улыбнулся и впился губами в ее губы. Какое-то мгновение она сопротивлялась, а затем с тихим стоном прильнула к нему, ответив на поцелуй.

Овладевшие ею чувства взяли верх над здравым смыслом. Его губы, его руки вызывали непреодолимое желание. Все остальное не имело значения.

Глинис вздохнула и прижалась к нему, шепча его имя, в то время как он покрывал поцелуями ее лицо.

— Дядя Каррик! — раздался в тишине детский голос.

— Видит Бог, — процедил сквозь зубы Каррик, учащенно дыша, — еще несколько таких мгновений, и я буду рыдать, когда палач накинет мне на шею веревку.