Онлайн книга «Русские сумерки. Клятва трикстера»
|
Говорят, что отвар особенно полезен при сумеречном синдроме. Может, и правда помогает, раз есть спрос. Тут трудно судить: у нас, вокруг Зоны, мало кто валяется с синдромом – самые чувствительные давно вымерли, а в Питере и Москве, говорят, ещё половина народу в лёжку лежит… Было бы здорово, если б нашли лекарство. Но, скорее всего, эффект от мха временный. Иначе бы его покупали не по двести баксов за килограмм, а платили б, как за бриллианты! Хотя… Бог знает, за сколько его перепродают в столице. Нам, в одну ходку, редко удаётся заработать на мхе больше трёхсот долларов. А слишком часто ходить в Зону нельзя – максимум пару раз в месяц. Вот и гребём всё ценное, что можно на себе утащить. Прошлый раз пёрли на себе стиральную машину. Малогабаритную – всего тридцать пять килограммов, чтоб ей пусто было! Потом едва толканули за шестьдесят баксов… Хорошо ещё, что конкуренция не очень большая. Папа рассказывал, года три назад, когда в стране начался бардак и армейское оцепление убрали с периметра, целые толпы хлынули в Зону. Они думали, что армейцы гонят туфту, нарочно рассказывают страшилки… Тогда, в Первую ходку, из более пяти тысяч вернулось семнадцать человек. И те, кто мог говорить, поведали такое… С тех пор количество желающих сильно поубавилось. В основном народ топчется рядом с периметром. Пробавляется по мелочовке – окраины города подметают, как метлой. И лишь несколько десятков реальных трикстеров [1] уходят глубже… Тут уж кто как умеет. Отец говорит, надо быть очень внимательным и быстро соображать. А любимое выражение Петровича: «Главное, словить фарт». В первый раз он взял с собой отца около года назад. Через месяц после того, как не стало мамы… А сейчас мы курсируем отдельно. Но все равно у Петровича, его напарника и моего папы что-то вроде артели – пересекаем периметр и возвращаемся вместе. Так легче отбиваться от бандитов, когда идёшь с товаром. Иногда вместе приходится выносить особо габаритный груз – например, пару месяцев назад по частям тащили движок «Лексуса». Толканули его заезжему москвичу, деньги честно поделили. Выручки хватило, чтоб затариться крупой и тушёнкой на целый год. Но все равно, такого товара, как сегодня, у нас ещё не было! – Чего молчишь? – прервал мои размышления отец. Странно. Он же сам учил: «Первое правило – помалкивать и смотреть по сторонам». Правда, сейчас мы возвращаемся по известному маршруту. Но всё равно, тут, в Зоне, отец обычно краток и сух – если высказывается, то лишь по делу. – Я не молчу. Я анализирую, – специально повторил одно из его любимых словечек. Отец с интересом оглянулся: – Что именно? – Социально-экономическую обстановку. – Даже так? – улыбка мелькнула на его лице. А я твёрдо кивнул: – Хреноватое место – Колядинск… – Я тоже об этом думал, Глеб, – вздохнул он, мрачнея. – Тебе надо учиться в нормальной школе… – Не в этом дело, – отмахнулся я. – Сам рассуди, торчим безвылазно в этой дыре. Рискуем жизнью. А скупщики берут всё за копейки. Натуральный грабёж! – И что ты предлагаешь? – Мы должны всё изменить! – Да, – кивнул отец. – Как раз хотел об этом поговорить. Раз уж нам выпал такой шанс. Мы должны… – Наладить нормальный сбыт! – подсказал я. Он сердито кашлянул. А я продолжил с ещё большим чувством: – Зачем нам посредники, да, пап? Ведь мы и сами найдём покупателей! В Москве, Питере – полно клиентов… – А может, сразу откроем элитный бутик? Я озадаченно замолк. Он что, подаёт бизнес-предложение? Или просто издевается? Мы как раз пересекли центральную улицу Орехова. И теперь двигались вдоль покрытых пылью, но ещё ярких витрин. Внутрь лучше не заходить – если присмотреться, за стеклом различишь человеческие фигуры, будто вмороженные в куски льда. Это не манекены – сталкеры-самоучки с той, Первой ходки… На улице жарко, а от витрин явно веет холодом. Там, внутри, когда-то было полно добра. Ювелирные побрякушки… дорогие часы… шмотки… электроника… мобильная связь… Ясно, почему именно сюда в первые дни ломанулся народ. Кому ж не хочется по-лёгкому прибарахлиться! А добро… Никуда оно не делось. Но теперь всё – как в музее. Теперь на него лишь издали можно любоваться… «ВЕЧНЫЕ ЦЕННОСТИ» – вывеска на ювелирном магазине. Я улыбнулся. Вдруг представил себе витрину с надписью: «Антон и Глеб Гордеевы. САЛОН НЕОБХОДИМЫХ ВЕЩЕЙ». Красиво! Только, конечно, не здесь, а где-нибудь на Тверской! Отец будто прочитал мои мысли: – Неужели ты собираешься всю жизнь ходить в Зону? Я помолчал. И вздохнул: – Во-первых, не всю, а пока не заработаем первоначальный капитал. – Больше не дам тебе читать Маркса! – твердо решил отец. – А во-вторых… это же не просто Зона – это наш город! – Он давно не наш. Мы молча шли вдоль безжизненной улицы. Ветерок катил по пыльному тротуару какие-то серые клочья, обрывки газет. Вдоль бордюров и посреди дороги стояли потемневшие от грязи и ржавчины автомобили. Здесь, в центре, всех накрыло ещё в первые минуты. Так что кое-где внутри авто хорошо можно разглядеть обтянутые высохшей кожей скелеты. Думаю, они и понять не успели… Потому-то все дорогие магазины остались целёхонькими. Банки – тоже. Вон маячит затянутое фиолетовой плесенью здание «Юниаструма». Мы сходим с тротуара и по длинной дуге обходим банк. Фиолетовая плесень – такая мерзость! За пару минут съедает человека до костей. В этих кварталах её много. Тот «бумер», наполовину въехавший в витрину «Спортмастера», оплетён ею до самого верха. Хотя прошлый раз было едва заметное пятнышко. Ни за что нельзя сворачивать с Тропы! Центр есть центр… А мы когда-то жили на окраине… – Прошлого не вернуть, – сухо сказал отец. – Надо думать о будущем. Тебе надо учиться, Глеб. Учиться, а не бегать от мутантов и таскать барахло из Зоны. Теперь мы сможем переехать в нормальное место… – И где оно, это нормальное место? Как будто он не смотрит новости. Как будто не замечает, что творится в стране! |