Книга Шутки в сторону, страница 50 – Оксана Обухова

Талант бунтовал. Талант ерепенился. И ему это было позволено больше остальных, так как он был — талант. (Был бы Гоша гением, вообще мог бы пристрелить Туполева, и ничего ему за это не было бы. Туполев вошел бы в историю благодаря гениальному стилисту Стелькину.)

Хотя… как знать. Возможны варианты. Кто знал бы Дантеса, не вызови он на дуэль Александра Сергеевича?

Не тратя понапрасну времени, я постаралась унять бушующего парикмахера:

— Успокойся, Гошик. Он просто устал. И не хочет тратить силы на реверансы и экивоки. Так надо, прими все как данность. Тебе же в свое время предлагали уехать домой? Я и Полина, предлагали? Ты сам во все ввязался, теперь терпи. — Я могла бы добавить «будь мужчиной», но не стана, так как бритый череп «омужичил» стилиста не до конца. Предложу ему стать мужчиной, а он вдруг обидится?

Я вообще многое могла бы сказать приятелям. Туполев не сноб и не сволочь. (В противном случае мы не сидели бы сейчас в гостиной с видом на заводь. Я с выпоротой задницей сидела бы сейчас под замком у себя дома. Полина и Жора, дай им Бог здоровья, могли бы очутиться в каких-нибудь застенках. Стилисту море Анталии тоже не светило бы…) Назар просто так живет. Как может, как умеет, как получается.

Туполев вернулся размашистым шагом, пересек гостиную и встал спиной к окну.

— Вопросы есть?

— Да, — отозвалась Полина. — Как мне объяснить мое присутствие?

— Объяснять буду я, — четко проговорил Назар. — Что еще?

— Долго мне сидеть взаперти? — хмуро поинтересовался Жорж.

— После ужина рекомендую показаться обществу, — неожиданно усмехнулся Туполев. — Думаю, для кого-то это будет сюрпризом. Воскресшие покойники приятно будоражат нервы… Софья, останься. Остальные свободны.

Народ с облегчением выполз из глубоких объятий кожаной мебели и резво затрусил на улицу через «заднюю» террасу. Я осталась сидеть, так как только что видела, как неуклюже поднималась из кресла Полина. А она у нас воплощение женственности. Если выползать из дивана буду я, то без пятикратных приседаний «туда-обратно» точно не обойтись.

Туполев смотрел на меня сверху вниз. Поза привычная — руки в карманах брюк, брюки слегка пузырятся на коленях и топорщатся складками с обратной стороны, на фоне своей вышколенной охраны шеф всегда смотрелся биндюжником.

— Что тебе делать, ты знаешь?

— Угу, — тут же кивнула я. — Смотрю, наблюдаю, слушаю. Выводы потом, доклад вечером.

— Умница девочка, — похвалил Савельевич и подозвал Антона. — С нее глаз не спускать.

— Почему? — обиделась я.

— Потому что я тебя знаю. В пустом ящике гранату найдешь. — И глянул на часы. — Так. Половина пятого. Два часа на сон. Антон, ты за старшего. — Уже выходя из гостиной, обернулся и отечески произнес: — Софья, умоляю, не влезай никуда без спросу.

Бог мой, а когда я влезала?! Полнейшая несправедливость. Я ни разу никуда не влезала по доброй воле. По сути своей, я примерная трусиха (правда, упрямая) и всегда рекомендую окружающим гражданам: коли что, обращайтесь в милицию. Всем должны заниматься профессионалы. Даже ленивые, даже невнимательные к заявлениям граждан, — вот убьют, тогда и приходите, — но профессионалы.

— Антон, я хотя бы раз за неприятностями бегала? Вот скажи, сама во что-нибудь влипала?!

За что я всегда любила туполевского бодигарда, так это за то, что он относился внимательно к моим словам. Даже высказанным в риторической форме. Антон вполне мог бы напомнить мне события четырехмесячной давности — именно тогда Назар Савельевич пытался накаркать мне гранитного барана на могиле, — но, взвесив все за и против, ответил честно:

— Сама — нет. Они и так к тебе липнут.

— Ну! О чем и речь — липнут, — сказала и гордо выползла из дивана.

Первым в шесть часов вечера приехал Юлий Августович Гнедой.

Я сидела в уютном холле — этаком небольшом предбаннике, отделяющем дубовую гостиную от стойки портье, — вся в кадках с пальмами, на коленях облегченный от мыслей дамский журнал с обычными глянцевыми рекомендациями — «как удержать мужа и при этом похудеть без ущерба для нервной системы».

Гнедой вальяжной походкой московского барина прошел стеклянные двери, бросил визитку на стойку перед регистраторшей и тут заметил меня в кадках. Недовольное, брюзгливое выражение лица сменила улыбка светского льва, и мне отвесили поклон.

Я в ответ независимо дернула подбородком, перевернула страницу и показательно-прилежно углубилась в фотографию на развороте.

Не-е-ет, все же дураков не поливают, они сами растут. С фотографии мне в полный рост улыбался Дэвид Бекхем. Не знаю, насколько я выглядела поклонницей футбола, но Юлий Августович фотографию Бекхема опознал с одиннадцатиметрового расстояния:

— Футболом увлекаетесь? Или накачанными мужчинами вообще?

Я не увлекалась ни тем ни другим и потому перевернула страницу, едва удержавшись от желания демонстративно поплевать на пальцы.

Юлий Августович оставил кожаный чемоданчик у стойки портье и подошел ко мне. Я явно не выглядела прислугой, и господин инвестор отправился флиртовать. Еще раз поклонился и сочным, глубоким баритоном представился:

— Гнедой. Юлий Августович. Председатель правления инвестиционной группы «Столица».

Мне пришлось протянуть ручку и представиться в свою очередь:

— Софья — без фамилий и титулов.

Гнедой задержал мои пальцы в теплой крепкой ладони, но целовать руку «просто Софье» раздумал:

— Рад, очень рад. Признаться, не ожидал, что в этой… — он свободной от моих пальцев рукой сделал круговой жест, — глуши встречаются такие красавицы…

Черт бы побрал мою внешность!! Куда Соньке в шпионки, когда каждый мужик с одиннадцати метров стойку делает! Шпионки — незаметные леди ростом метр шестьдесят, с волосами цвета сопревшей соломы и внимательными глазками-бусинками на стертом лице.

А у меня? Метр семьдесят пять, длинные ноги спотыкаются в самый неподходящий момент, лицо когда-то просилось на обложку модного журнала. Хорошо хоть каштановая грива собрана в сиротскую булочку на затылке, а не волнует блеском впечатлительных мужчин…

Юлий Августович, надо сказать, впечатлительным совсем не выглядел. Он выглядел насквозь фальшивым салонным ловеласом. Брюнет, гладкое загорелое лицо, карие глаза с туманной поволокой (у стойки портье эти глаза были совсем другими — внимательными, хоть и скучающими) и клейкая улыбка на сочных ярких губах.

Рост хороший. Стиль шикарный. Обувь — нормальная российская семья из трех человек месяц безбедно проживет.

Противный тип. Я свои пальцы у него незамедлительно выдрала.

Через два часа Юлий Августович сильно меня удивил, и свое мнение о нем я несколько изменила.

Следующим прибыл Станислав Владимирович Коротич — застройщик лучших участков в центре нашего города.