Книга Бойня, страница 62 – Дик Фрэнсис

Все кивнули. Ролан де Бреску был печален.

— Ну вот и замечательно! — весело сказал Грининг и принялся выжидающе поглядывать на часы.

— Джеральд, не хотите ли рюмочку шерри? — мягко усмехнувшись, предложила принцесса.

— О, какая замечательная идея! — воскликнул адвокат с притворным изумлением. — Не откажусь, не откажусь!

Я извинился и ушел, оправдываясь тем, что у меня в половине третьего скачка в Виндзоре и что я уже и так должен был уехать пятнадцать минут назад.

Литси взял подписанные документы, положил их в большой конверт, в котором принес их Джеральд Грининг, и вручил все это мне.

— Не забудьте позвонить.

— Не забуду.

Он поколебался и сказал:

— Желаю удачи.

Все подумали, что он говорит о скачках. Это было совершенно уместно.

Лошади принцессы в этот день в скачках не участвовали: она почти никогда не бывала в Виндзоре, потому что у нее не было там собственной ложи.

Беатрис проводила день в салоне красоты, восстанавливая утраченное самоуважение. Литси заменял Робби, который официально считался сегодня свободным.

Я не думал, что Даниэль поедет со мной одна, но она вышла вслед за мной из комнаты Ролана и сказала:

— Если я поеду с тобой, ты сумеешь отвезти меня на работу к половине седьмого?

— С запасом в час.

— Ты хочешь, чтобы я поехала?

— Да, — ответил я.

Она кивнула, зашла к себе, чтобы взять куртку, и мы отправились к гаражам, совсем как в старые добрые времена. Она ничего не сказала, когда я принялся осматривать машину, и послушно отошла подальше, пока я заводил мотор и проверял тормоза. По дороге в Виндзор мы говорили о Джеральде Грининге, о Беатрис и ее доме в Палм-Бич, о бюро новостей, где работает Даниэль.

Все это были совершенно нейтральные темы, но я был счастлив просто потому, что Даниэль здесь, со мной.

На ней была серо-зеленая свободная непромокаемая куртка, подбитая мехом, которую я подарил ей на Рождество, черные брюки, белый свитер с высоким воротником и цветастая ситцевая косынка, придерживавшая облако черных кудрей. Все мои друзья-жокеи единогласно утверждали, что Даниэль — «сногсшибательная девчонка». И я был с ними совершенно согласен.

Я ехал очень быстро. Добравшись до Виндзора, мы почти бегом бросились к весовой. У весовой уже ошивался Дасти, выразительно поглядывавший на часы.

— Как нога? — с подозрением спросил он. — Ты все еще хромаешь.

— Ничего, в седле я хромать не буду, — пообещал я.

Дасти глянул на меня исподлобья и убежал седлать. Даниэль сказала, что пойдет съесть сандвич и выпить кофе.

— Тебе одной не скучно будет?

— Нет, не будет. Иначе бы я не поехала.

За эти месяцы она успела подружиться с женой тренера из Ламборна, на лошадях которого я часто ездил, и с женами некоторых жокеев, но я знал, что когда она приезжает на скачки без тети, ей бывает одиноко.

— В четвертой скачке я не участвую, — сказал я. — Я приду к тебе на трибуны.

— Ладно, ладно. Иди переодевайся. Ты уже опаздываешь.

Я решил не оставлять документы в машине и взял их с собой на ипподром. В раздевалке я отдал их на хранение своему помощнику. Мой помощник был надежнее любого банковского сейфа. Ценные вещи (бумажник, к примеру) он прятал в необъятном кармане своего черного дерматинового фартука. Видимо, именно затем он этот фартук и завел: в раздевалках нет запирающихся шкафчиков и всю одежду вешают на крючок.

Сегодняшние скачки не сулили особых сложностей. Первую из своих (вторую по расписанию) я выиграл, обойдя соперников на двадцать корпусов Дасти сказал, что я перестарался; вторую проиграл, отстав примерно на столько же — Дасти снова был недоволен. Следующая скачка была четвертая.

Ее я провел на трибунах с Даниэль. Кроме того, я виделся с ней урывками по дороге от весовой к паддоку. Я сообщил ей последние известия о Джо, жокее, который пострадал в Сандауне, — он очнулся и шел на поправку. Даниэль сказала, что они пили кофе вместе с Бетси, женой тренера из Ламборна. Она говорила, что все замечательно, просто чудесно.

Было третье марта. Было холодно, дул порывистый ветер. И внезапно оказалось, что до Национального охотничьего приза в Челтенхеме осталась всего неделя.

— Бетси говорит, ужасно жаль, что тебе так не повезло с Золотым кубком. Теперь, когда Коля убили, ты уже не сможешь в нем участвовать...

— Да. Разве что какой-нибудь бедолага ключицу сломает...

— Кит!

— Но ведь так оно и бывает.

Судя по виду Даниэль, напоминать ей об этом явно не стоило. Я пожалел, что затронул больную тему. Я пошел на пятую скачку, думая о том, что сегодня, видимо, решающий день: Даниэль хочет в последний раз проверить, сможет ли она мириться с моим образом жизни. Я ежился на ветру и думал, что потерять ее — худшее из всего, что может мне грозить. Я пришел третьим.

Когда я вернулся туда, где расседлывают лошадей, Даниэль уже ждала меня, напряженная, бледная, заметно дрожащая.

— В чем дело? — резко спросил я, соскользнув на землю. — Что случилось?

— Он тут! — со страхом сказала он. — Анри Нантерр! Это он, я уверена.

— Слушай, — сказал я. — Мне надо пойти взвеситься. Это недолго, я просто сяду на весы и сразу выйду. А ты стой у двери весовой и никуда не отходи.

— Хорошо...

Она отправилась туда, куда я сказал. Я расседлал лошадь и обнадежил владельцев, отчасти удовлетворенных призовым местом. Взвесился, отдал седло, хлыст и шлем помощнику и вышел к Даниэль. Дрожать она перестала, но вид у нее все равно был напуганный.

— Где ты его видела? — спросил я.

— На трибунах, во время скачки. Он шел снизу и, похоже, пробивался ко мне. Расталкивал народ, извинялся и все поглядывал в мою сторону, проверял.

— Ты уверена, что это он?

— Он был точно такой, как на фотографии. И как ты его описывал. Я сперва не поняла... а потом я его узнала. Я... — она сглотнула, — я так испугалась! Он словно скользил сквозь толпу, точно угорь.

— Да, это он, — мрачно сказал я.

— Я сбежала от него, — сказала Даниэль. — Это было как в страшном сне. Я не могла идти быстро... так много народу, все смотрят скачку, я им мешаю... Когда я спустилась с трибун, скачка уже кончилась... я побежала...

Что мне делать? У тебя еще одна скачка...

— Ну, это будет ужасно скучно, но, видимо, придется, — сказал я извиняющимся тоном. — По крайней мере, там ты будешь в безопасности... Иди в дамскую комнату и сиди там. Найди стул и жди. Служительнице скажешь, что ты устала, что тебе дурно, тебя тошнит — все, что угодно. Сиди там до конца скачки. А потом я тебя заберу. Не позже чем через полчаса. Я кого-нибудь пришлю... А иначе не выходи, ни под каким соусом. Надо придумать какой-нибудь пароль...