Онлайн книга «"Дорогой, ты меня слушаешь? Тогда повтори, что я сейчас сказала…"»
|
– Бабуль, а не могла бы ты вместо «Пари Матч» подписать меня на «Ля Круа» [10] ? – На ЧТО? – На «Ля Круа». Если бы к вам на стол, приплясывая, опустился инопланетянин, вряд ли вы удивились бы сильней. – На католическую газету? – Да, – смущенно лепечет Матиас. Зная, что молодежь не любит, когда родители и бабушки с дедушками проявляют излишнее любопытство, отвечаете: – Ну разумеется, мое золотце, сегодня же подпишу. Дождавшись времени, когда он уходит в лицей, бросаетесь к телефону и звоните его матери. – Угадай, какой подарок попросил у меня сегодня твой сын! – ...Серфинг? – Подписать его на «Ля Круа»! – На ЧТО? – «Ля Круа». Католическую газету. – Он с ума сошел! – Похоже, так. Ты не знаешь, в чем дело? – Нет. Боже мой! Не хватало еще, чтобы он пошел в священники... – Он ведь даже не крещеный? – Нет, ни он, ни Эмили. Аттила крещеный. Его бабушка грозилась, что иначе повесится. А муженек мой в своей мамочке души не чает. Пришлось мне уступить. – Ты и на катехизис его записала? – Да. Но через месяц он перестал посещать занятия, ему какая-то девчонка нашептала, что священникам нельзя жениться. Теперь пусть сам разбирается со своей бабкой! Крещение и катехизация всегда были больным вопросом в семье. Когда родилась ваша Старшая, вы еще помнили о том, чему вас учили в католической школе. По случаю крестин состоялась пышная церемония: пропахшее нафталином семейное кружевное платьице для младенца, родители с обеих сторон, бабушки, дедушки, крестные и прочие родственники при полном параде, музыка, колокольный звон, семейная трапеза с лангустом под майонезом и все такое прочее. Увы, потом вы утратили веру. Перестали лицемерно сопровождать Жюстину на воскресную службу и делать вид, что верите в девственность святой Девы. Тем не менее дочь вы решительно отправили на занятия по катехизису, и она благополучно получала христианское воспитание до самого своего первого причастия. Снова состоялось торжество: родители с обеих сторон, бабушки, дедушки и т.д., белое платье, вуаль, молитвенник, музыка, колокольный звон и лангуст под майонезом. И подарок причастнице – первые часы, которых она ожидала с лихорадочным нетерпением (больше, надо признаться, чем освященную облатку). На другой же день она по собственной воле раз и навсегда покончила со всеми религиозными обрядами, кроме полуночной мессы в пасхальное воскресенье с поиском шоколадных яиц в вашем саду в Микулете. Когда появилась на свет Ализе, вы стали уже (не сердитесь, верующие подруги) ярой антиклерикалкой. Вы боролись за разрешение противозачаточных средств и абортов. Ни о каком крещении, понятно, и не вспоминали. Любимый Муж тоже. Он всегда был безразличен к вере. Но матери взвыли хором. Ваша – она была еще жива – не могла вынести, чтобы ее последняя внучка росла «язычницей». – Подумай о своих предках, – стенала она, – среди них был святой! – Ах вот как? – Да. Святой Жан-Эд. – Не знаю такого. Лилибель со своей стороны ежедневно звонила сыну на работу (в нарушение служебной дисциплины). К концу бурной жизни она вдруг сделалась набожной. Давно замечено, что близость смерти приближает престарелых дам к Богу, в особенности если они много грешили. Интересно, неужели, достигнув почтенных лет, вы тоже поплететесь, ковыляя, к церкви своего детства? А пока что нервы не выдержали у Любимого Мужа. – Давай крестить Ализе! – кричал он. – Я хочу работать спокойно! Мать мне своей религией жизнь отравляет. И так они вам голову заморочили, что вы отправились за советом к своему хорошему и уважаемому другу – отцу Д., священнику в тюрьме Санте. Он очень славный, носит белую доминиканскую рясу, четки на поясе, у него детские голубые глаза и участливая улыбка. Ежедневное общение с бандитами, преступниками и прочими правонарушителями сделало его человеком широких взглядов. Он лучится добротой, весельем и любовью к ближнему. – Почему бы и не крестить, если это доставит такую радость вашим старушкам? – говорит он. – Да потому, что я больше не верю в ваше крещение. Он смеется. – Это не грех, что вы в него больше не верите. И потом, как знать? Может, в глубине вашей очерствелой души еще сохранилась капля веры. Однажды я провожал на казнь убийцу, он плевал мне в лицо и оскорблял Бога. А когда поднялся на гильотину, завопил: «Господи, помоги!» – Хорошо, – говорите вы под впечатлением его рассказа, – я согласна крестить Ализе, но при одном условии: это сделаете вы. – О ля-ля! – улыбается святой отец. – Это очень сложно. В Церкви страшная бюрократия. По правилам таинство должен совершать ваш приходской священник. – Исключено! Никогда его гадкая лапища не коснется головы моей дочери. – Черт побери! Что ж он вам такого сделал? – Он неопрятен, дурно пахнет, и в нем нет ни грана человеческого тепла. – Н-да... Хорошенький портрет вы нарисовали. Однако надо все-таки попросить разрешения у епископа. – Хорошо, я иду к епископу. – Погодите. Боюсь вы его своей пылкостью напугаете. Епископы – они такие чувствительные. Лучше уж сам схожу. Крещение совершилось в маленькой деревенской церкви в Мустуссу, а праздничную трапезу (с лангустом под майонезом) устроили в Микулете. Бабушки были счастливы и обе влюбились в отца Д., а Любимый Муж покрестил младшую дочь белым игристым вином. Ализе тоже отправили на катехизис. Она ушла оттуда, хлопнув дверью в тот день, когда священник сообщил, что святая Дева, подхваченная ангелами из рая, – фьють! – поднялась на небо, как воздушный шар. – Очередное вранье взрослых, как и про Деда Мороза, который в трубу влезает, – пробурчала она. Вернемся, однако, к Матиасу. До вас дошел слух, что каждое утро за завтраком он благочестиво читает «Ля Круа» и отказывается объяснять кому-либо, включая собственную мать, причины своего столь нелепого поведения. И вдруг в одно прекрасное воскресенье он шепчет вам на ушко: – Бабуль, а можно мне на следующей неделе пригласить на обед подружку? – Разумеется, дорогой. – Только, понимаешь... она «харизматичка»... Вам слышится «паралитичка». – Бедная девочка! Она передвигается в коляске? |