Онлайн книга «Ночные проповеди»
Лодырь промедлил с ответом – что с ним случалось редко. – Я проверил все цитаты из религиозных и юридических документов, – сказал наконец робот. – Они подлинны. Я проследил логику рассуждений. Если считать верными исходные посылки, она безукоризненна. Принявший эти посылки будет морально – и, с его точки зрения, юридически – обязан исполнить их следствия. В совокупности эти листовки представляют собой, выражаясь по-старому, фетву, то есть равносильную законодательному акту прокламацию, выпущенную сведущим в истории и праве религиозным авторитетом. То есть, если мы отыщем того, кто принимает посылки этих прокламаций, мы получим очевидного подозреваемого. – Иногда мне кажется, что выражение «спасибо, капитан Очевидность» придумали как раз про ропов! – воскликнул инспектор. – Это не так, – невозмутимо сообщил робот. – Самые ранние примеры употребления выражения датируются… – Да я шучу! – Я тоже. Поддержал шутку. – Хорошо. А теперь примени-ка свои хваленые эмпатические способности к нашему делу. Что можно сказать про состояние ума писавшего – или писавших? – Писал один автор. Вероятность этого – восемьдесят шесть процентов. Правда, это простейший анализ. Под громоздким, архаичным стилем письма может скрываться работа нескольких человек, но для определения коллективного авторства нужно больше образцов текста. Я все же склоняюсь к тому, что автор один. В тексте не видно признаков психического расстройства либо иной патологии. – Ты уверен? По мне, текст выглядит так, будто в нем каждая буква написана другим цветом. – Текст полностью набран буквами черного цвета, – заметил роп невозмутимо. – Существенно то, что нет признаков паранойи: отступлений от темы, самореференции, алогичных заключений и тому подобного. – А мне кажется, даже если принять гипотетически, что Бог есть и что он, или она, или как их там, основали христианскую церковь и все прочие, то у любого человека, принявшего в качестве исходной посылки истинность единственной церкви, состоящей только из благословенного себя и дюжины сторонников, по определению не все в порядке с головой. И с тем, что он считает «реальностью». – Не совсем. Такая позиция довольно распространена. Многие мелкие группы исламистов в период Войн за веру объявляли все остальные подобные группы отступниками. И не только религиозные фанатики считают себя исключением. Аналогичную позицию заняли многие группы непримиримых соци. При допросах в большинстве случаев у них не было выявлено никаких следов умственной патологии. – В большинстве случаев. – Я считаю, автор листовок – не исключение. – Ладно. Ты – робот, я – всего лишь человек. Уступаю твоему превосходящему интеллекту. Однако… На столе Фергюсона зазвонил телефон. – К вам доктор Карли, – сказали из приемной. – Я его приму, – отозвался инспектор, поднимаясь к двери. – Э-э, Лодырь, постарайся не давить интеллектом. – Постараюсь! – пообещал робот и уселся на подоконнике, сложив ноги. Доктор Хью Карли был высоким, тонкокостным и тощим, с птичьим лицом, носил костюм, рубашку и галстук. Пахло от доктора одеколоном и сигаретами. Единственный намек на профессию – неприметный золотой крестик на лацкане. Фергюсон не помнил этого человека, но, вполне возможно, встречал его раньше. Во времена «богоборцев» инспектор вламывался во множество церквей и презрительно глядел в лица половины шотландского духовенства. Но если Карли и узнал полицейского, то не подал виду. Он крепко пожал протянутую руку, кивнул Лодырю и уселся. Фергюсон, помня о своем же наставлении блюсти вежливость, засомневался. Как же обращаться к епископу? В итоге инспектор остановился на том, чтобы титуловать его как ученого. – Доктор Карли, доброе утро! Спасибо, что пришли. От лица полиции и нашего отдела в частности я выражаю вам соболезнования по поводу гибели вашего коллеги. – Спасибо. И за приглашение сюда – тоже. Я ценю вашу вежливость и деликатность. Однако я полагаю, что вы пригласили меня не только ради соболезнований. – Да, пожалуйста, если у вас есть некие опасения, сомнения – вы можете высказать их смело. Все останется лишь между нами… Карли откинулся на спинку кресла, сцепил испятнанные табаком пальцы, задумчиво пошевелил ими. – В самом деле, инспектор, – я сомневаюсь и опасаюсь. Он подался вперед, уложив сцепленные руки на колено. – Позвольте же мне, фигурально выражаясь, выложить карты на стол. Вы можете рассчитывать на то, что я буду говорить правду и на ваши вопросы отвечу искренне и прямо – разумеется, если они не касаются тайны исповеди. – Тайны исповеди? – Я не могу раскрыть словом либо поступком поведанного мне в обряде исповеди. – Ага. И это может быть важным для интересующего нас дела? Губы епископа дрогнули. – К сожалению, я никоим образом не могу рассказать вам даже этого. – На его лице промелькнула досада. – Кажется, я зря упоминал о тайне исповеди. Но давайте не будем о ней. Я понимаю свое положение, равно как и положение моей церкви. Лгать и изворачиваться не в моих интересах. Я бы не соврал, даже если бы рядом не было ходячего детектора лжи, следящего за каждым моим словом. – Хорошо, – согласился инспектор. – Продолжайте, пожалуйста. – Прежде всего, до меня дошли слухи о том, что ваше ведомство всерьез рассматривает версию об изготовлении бомбы самим погибшим священником. Эти слухи правдивы? – Надеюсь, что сказанное мной останется между нами, – сказал инспектор. – Так вот: да, мы рассматриваем такую версию. Но это скорее просто вероятность, которую преждевременно сбрасывать со счетов, нежели главное направление расследования. Епископ решительно взмахнул руками – будто отсек что-то. – Можете сразу забыть об этой версии. Вы напрасно тратите на нее время и ресурсы. Я близко знал Лайама Мэрфи. Мы были знакомы двадцать лет. Для человека его убеждений заниматься бомбами – немыслимо и невозможно. – К сожалению, одной лишь вашей убежденности недостаточно, чтобы исключить эту версию. – Как глупо с вашей стороны. Впрочем, извините, я отвлекся. Вернемся к делу. Я связался с архиепископом и получил его разрешение передать вам полный – конечно, насколько нам известно, – список прихожан покойного отца Мэрфи. – Спасибо! Карли вынул из кармана мобильный телефон и подключился к десктопу Фергюсона. – Принято, – подтвердил инспектор, глянув на экран, и отправил полученное в локальную сеть оперативного штаба. – Однако, – продолжил Карли, – единственная польза от этого списка, как мне кажется, – облегчить проверку следов ДНК и работу с видеозаписями. Я очень сомневаюсь, что прихожане отца Мэрфи могли бы покуситься на его жизнь. Прежде всего, не только они посещали дом отца Мэрфи. Он крайне серьезно и ревностно относился к завету помогать обездоленным и страдающим. Настолько ревностно, что порою это выходило за рамки здравого смысла. Так считали вышестоящие, и я в том числе. Отец Мэрфи помогал алкоголикам, наркоманам, проституткам, бездомным бродягам, мелким и не самым мелким преступникам. Его дверь была открыта для всех. Иногда те, кому он помогал, злоупотребляли его доверием. Бывало, что отцу Мэрфи и его домоправительнице приходилось защищаться от физической агрессии. |