Онлайн книга «Пять дней»
— Очень хорошая привычка. Формирует в человеке желание достичь успеха. Мы опять обменялись улыбками. Я видела, что к Ричарду вернулась непринужденность, ибо мы нашли интересные точки соприкосновения. — Стремление к успеху, — произнес он. — Продвижение по социальной лестнице, Хорейшо Элджер, [19] все такое. Очень по-американски. — Думаю, стремление к успеху не чисто американская концепция. — Концепция, — повторил Ричард с явным удовольствием. — Какое звучное слово. Прямо-таки музыкальное, да? — Если использовать его концептуально. — Или позитивно? — Так говорят бойскауты. — Ладно, согласен. Тогда, может, «негативно»? — Это уж вы изощряетесь. «Конструктивно»? — А вы, значит, не изощряетесь? По-моему, слишком цветисто. — Цветисто не значит «вычурно». — «Чурригереско»? [20] — спросил он. — О, ради бога! Вы выше всей этой напыщенности «пламенеющей» готики, барокко и даже чурригереско. — А я потрясен вашим словарным запасом. Вы тоже участвовали в школьных конкурсах на знание орфографии? — Нет, все это я обошла стороной, хотя в старших классах учитель английского пытался заставить меня посещать орфографический кружок после школьных занятий. Дело в том, что я вечно сидела, уткнувшись носом в словарь… — Как и я. — Дурацкая привычка — в школе мне все это говорили. И хотя учитель английского, готовивший к конкурсам команду, считал, что я могла бы быть капитаном… — Значит, он был столь высокого мнения о ваших познаниях? — Я никогда не считала себя слишком уж знающей, — не раздумывая, ответила я. — Ни в чем? Теперь я отвела взгляд, ответила не сразу: — Пожалуй. — Почему так? — Вы задаете слишком много вопросов, сэр. — Меня зовут Ричард, а много вопросов я задаю отчасти по профессиональной привычке, отчасти — из личного интереса. — С чего это у вас ко мне интерес? — Вы мне интересны. Я покраснела. Ричард мгновенно это заметил и сам смутился: — Я не хотел быть назойливым. И если я вас обидел… — Не обидели. Вы просто старались быть со мной любезным. — В самом деле? — О, ради бога… Нам принесли вино. Ричард поднял свой бокал и провозгласил тост: — За Роже, Уэбстера, «Фанк и Вагналс», Оксфорд [21] и… — Словарь синонимов… с которым я ложилась спать почти каждый вечер на протяжении всей своей учебы в старших классах. — Полагаю, ваши родители этому не противились. — Отец был математиком и предпочитал абстракцию конкретике. Поэтому ко всему, что касалось моей жизни, включая моего первого парня, он относился мило, с любовью и без интереса — не лез в душу. — И кем был ваш первый парень? — По-моему, такого вопроса нет в бланке страхования жизни. — Я и не знал, что мы заполняем анкету страхуемого лица. — Хорошее вино. «Пино нуар». Надо запомнить. — То есть вы намекаете мне, что не станете рассказывать про своего первого парня? — Именно. — Что ж, не буду настаивать. Однако когда у вас проснулась любовь к словарю синонимов? — Купила его в четырнадцать лет. Две недели откладывала деньги из того, что зарабатывала приходящей няней. Двадцать долларов. По тем временам это было довольно большое состояние. Но словарь того стоил. — За что вы его так ценили? — С ним я забывала про все на свете. Вы когда-нибудь видели словарь синонимов? — У меня их два. — Тогда вы точно с приветом. — Не спорю. А вы — нет? — С приветом, еще с каким. Однако, возвращаясь к разговору о словаре синонимов… знаете, за что я его люблю? Он не такой косный и официозный, как обычный тезаурус. В нем есть и глубина, и широта в том, что касается эквивалентных слов. Настоящая находка для повернутых на семантике. — Повернутые на семантике. Мне нравится. — Это я и есть. Всегда такой была. — Хотя ваше настоящее ремесло — естественные науки? — Естественные науки — это «ремесло»? — По-моему, любая деятельность — ремесло. И снова я устремила на него пытливый взгляд, ибо редко встретишь человека, способного произнести столь выразительную фразу во время обычного разговора. Ричард заметил, что я по-другому смотрю на него. Он застенчиво улыбнулся, быстро нагнул голову, уклоняясь от моего взгляда, а я невольно подумала: о боже, неужели в моих глазах он прочел интерес или — того хуже — влечение? Я снова покраснела. А потом — теперь одно накладывалось на другое — заметила, что он увидел, как изменился цвет моего лица. Поэтому я попыталась разрядить атмосферу: — Вы искусно играете словами… — А я, похоже, вас смутил… — Нет, это я сама себя вогнала в краску. — Почему? — Потому что… Я не могла озвучить ему свою мысль: потому что вы умны и нравитесь мне, а вы не должны мне нравиться, на то есть десятки очевидных причин. — Прежде мне никто этого не говорил, — сказал Ричард. — Что? — Что я искусно играю словами… — Но жена ваша наверняка… Едва эти слова сорвались с моих уст, я тут же пожалела о них. Ибо я поняла, что переступила черту дозволенного. — Простите-простите, — поспешно сказала я. — Мне не следовало намекать… — Вы ни на что не намекали. Вопрос вполне резонный. Я люблю слова. Люблю играть словами. Люблю живописать словами, хотя в повседневной жизни, если учесть характер моей работы, мне это редко удается. Да, было бы замечательно, если б мой партнер по жизни, моя жена, ценила мое умение играть словами. Но когда такое было, чтобы ваша супруга могла по достоинству оценить ваш образ мыслей? По-моему, тот, кто этого требует, хочет слишком многого. Не так ли? |