Онлайн книга «Легаты печатей»
…Танки уже на площади – все десять. Разворачиваются, пушки смотрят на наши окна… – Сейчас! Сейчас! – господин Лель прижимает палец, выдавливая кровь. Капля за каплей падают в стеклянную банку. …Из динамиков доносится грохот. Танки открыли огонь. – Третий этаж. Прямое попадание, – доносится голос лейтенанта. Мы ничего не слышим – слишком глубоко под землей наш бункер. Но все равно – страшно! Рука Игоря сжимает мою… – Сейчас, сейчас!.. Банка опрокидывается наземь, и я еле удерживаюсь, чтобы не завопить. Тараканы! Боже, какая мерзость! – Неплохо! – Игорь качается головой, улыбается, и я немного успокаиваюсь. Неплохо! Тараканы ползают по полу, пушки лупят в упор!.. – Попадание по баррикаде… Николай Эдуардович переступает босыми ногами, улыбается. Внезапно его лицо начинает меняться. Глаза округляются, кривится рот, отвисает нижняя губа. Веки растерянно моргают… Где-то я уже видела такое! Да не где-то! Там, в Малыжино! Шизофреники вяжут веники… Уже солнце над дубком, Нам до дому холодком, Не идем, наказ нам дан, Приказал нам добрый пан. Даже голос звучит иначе, словно заговорил ребенок. Несчастный больной ребенок, с трудом выговаривающий слова нелепой считалочки. Веки моргают, отвислая губа дрожит: Будем полем мы бродить, До зари жучков давить. Старый Дид нам образ дал, А Микола в путь послал. Босая нога медленно, неуверенно поднимается, зависает… Хлоп! Обезумевший таракан кидается в сторону… Хлоп! Хлоп! И тут мне впервые становится по-настоящему страшно. Мы в осаде. Танки лупят в упор. Псих давит тараканов. А мы – смотрим, взявшись за руки. Хлоп! – Какая пакость! (Это господин Мацкевич.) Пальцы Игоря чуть сдавливают мою руку. Я поворачиваюсь – Маг смотрит куда-то в сторону, нижняя губа закушена, глаза… Я еще не видела у него таких глаз! И вдруг я понимаю – экран! Пока мы здесь смотрим на тараканов!.. Хлоп! Хлоп! Поворачиваю голову… …Знакомый черный дым – над нашим зданием. Верхние этажи горят, в центре баррикады – зияющая воронка. Один из танков, приведенных братвой, бессильно застыл со свернутой набок башней. (Бах! Бах! – это за спиной.) И снова дым – возле Госпрома, там, где выстроились танки федералов. Наверное, дымовая завеса, иначе почему… (Бах! Бах! Бах!) – Ближе! Увеличьте изображение! Скорее! Бажанов? Что он там заметил? Бах! С тараканами покончено. Малолетний недоумок счастливо улыбается, бормоча что-то вроде «Диди-лило! Диди-лило!» Мы – недоумки взрослые, до сих пор держимся за руки… – Проверьте! Быстро! Позвоните наверх, должен же там быть кто-то живой! Резкий голос генерала заставляет очнуться. Я отпускаю потную руку господина Мацкевича. Тот слегка морщится (кажется, сдавила) и тут же виновато моргает. Интеллигент! Малолетний дебил тоже моргает – и в мгновение ока оборачивается улыбающимся господином Лелем. – Благодарю вас, господа… и дамы, за, э-э-э, неоценимую помощь… – Взгляни! – шепчет Игорь. – Эк-кран! …Дымовая завеса у Госпрома еще гуще. Но вот сквозь дым я вижу нечто странное. Танк? Но почему он лежит на боку? Почему башня?.. – П-подобное – подобным! – повторяет Игорь. Повторяет – и я начинаю понимать. На полу – десять дохлых тараканов среди пятен крови… На площади… Голос лейтенанта – радостный и одновременно растерянный: – Господа! Они… Они отводят войска! Отовсюду! Они отводят войска! В ответ другой голос – злой, недовольный. Господин Молитвин встает, черные перья – дыбом: – Прошу не радоваться, господа! Господин Бажанов, вы уже закончили эвакуацию южных районов? И, будьте добры, следите за поведением обезьян! Кар! Кар! Кар-р-р! Мы еще не успеваем прийти в себя. Над площадью стелется черный дым, над нашим зданием – белый (пожарные расчеты начеку); ефрейтор-сагайдачник орудует веником, сгребая дохлых тараканов. Входит Бажанов. Генерала не узнать. На лице – ни кровинки, губы сжаты, голос… И голос не узнать. – Они… ониподняли авиацию и вертолеты. По предварительным данным, направление удара – юг города и основные пункты эвакуации… Сердце упало. Все! Теперь действительно – все! Онирешили убивать людей. В этот миг я готова задушить проклятого Ворона. Накаркал! 4 Глаза закрыты. Смотреть на экраны нет сил. Если б не Игорь, не его плечо рядом – давно вскочила, кинулась бы неизвестно куда, в полутьму коридоров… Бежать некуда. Нас тоже бомбят. Госпром горит, и огромный небоскреб университета – тоже, и военная академия. Но это – ерунда, пустяки. Страшное – не здесь, страшное там, на юге. …Перевернутые автобусы, дымящиеся воронки, сорванные взрывом палатки. И люди, люди, люди… Вакуумные бомбы падают на Изюм, Чугуев, Балаклею. Вертолеты сжигают термитными ракетами кварталы Баварии и Восточного. Черные акулы зависли над дорогами, полными беженцев. Город еще жив. Не все бомбы взрываются; даже область частично держится. Вертолеты сбиваются с курса, входят в штопор, врезаются в мокрую землю, в обреченные дома. Самолеты идут на огромной высоте, правда, и это помогает не всегда – МИГи и СУ падают, поворачивают назад… Но их много. Слишком много. Мы капитулируем. Уже целый час по всем частотам крутится запись: прекращаем сопротивление, просим прекратить огонь. Просим, просим, просим… Нас не слышат. Не хотят слышать. * * * – Игорь! Что же будет, Игорь? Маг молчит. Моя рука – в его руке. И мне не так страшно. Может, это и не очень плохо – вместе с ним, вместе с этими храбрыми людьми. Если бы не Эми… …Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок… Мяч катится по пляжу, по сверкающему на солнце белому песку, и мягко падает в воду. Девочка бежит за ним, но внезапно останавливается, смотрит назад… Мяч уже в воде, ленивая теплая волна слегка подбрасывает его вверх, солнце сверкает на мокрой резине. Девочка оглядывается… |