Книга Скажи герцогу "да", страница 27 – Киран Крамер

Лицо ее просияло.

— И как его зовут?

— Скажу, когда мы его увидим. — Он поднял фонарь и жестом предложил ей идти вперед.

Люк уже заходил в конюшню проведать Эсмеральду и посмотреть на щенков, так что знал: девушку порадует веселое семейство.

Леди Дженис бодро шагала впереди, а Люк освещал ей дорогу, пока они не миновали затихшие денники.

Его смущала собственная реакция на эту девушку: это было не просто вожделение, а что‑то еще, настолько захватывающее, что его обычная беспечность изменила ему — впервые, насколько он себя помнил.

Как только они завернули за угол и стал виден освещенный денник в конце ряда, Дженис ускорила шаг, оставив Люка позади. Она двигалась так легко, так стремительно, что он невольно залюбовался. Коса выбилась у нее из‑под шляпки и при каждом шаге подскакивала, ударяясь о спину.

Он с трудом заставил себя отвести взгляд от ее совершенного профиля, пока она возилась с дверцей. Девушка уже присела на корточки возле копошащегося семейства, когда он повесил фонарь на гвоздь в наружном ограждении денника и присоединился к ней.

Она улыбнулась ему, обернувшись через плечо:

— Эсмеральда их кормит. Поздновато, не находите?

Скрестив руки на груди, Люк просто смотрел на нее и молчал. Да она и не ожидала ответа, в бурном восторге от увиденного.

— А когда у них откроются глазки?

— Думаю, через неделю.

Она взяла в руки белого щенка, доставившего всем волнение и хлопоты.

— Так как вы его назвали?

— Тезей. — Люк ляпнул первое, что пришло в голову.

Дженис расхохоталась, прижимая щенка к груди:

— Эта кроха? Шутите?

Отсмеявшись, спросила:

— Значит, вы читали греческие мифы?

— Конечно. Я вообще много читаю, — спокойно объяснил Люк и уселся рядом с ней на сено, упершись ладонями в пол.

Она подняла на него смущенный взгляд:

— Простите, не хотела вас обидеть. Это хорошо, когда грум умеет читать. Мы с мамой и младшей сестрой тоже обучаем наших конюхов.

Он ничего не ответил, и она снова переключила внимание на извивающегося белого щенка. Люк просто наблюдал за ней и крошечным пушистым существом, и это зрелище ему очень нравилось.

— И все же, почему Тезей? Он вовсе не похож на героя, которому предначертано судьбой кого‑то спасать. Он такой маленький и забавный.

— Трудно знать наперед: может, и у собак есть свой Минотавр, — сказал Люк.

Дженис украдкой взглянула на него:

— Вы склонны в это верить, да?

— Просто считаю, что хорошая собака должна быть всегда начеку.

— Ну что ж, пусть будет Тезей. — Дженис положила щенка под бок Эсмеральде. — Он уже герой, хотя бы потому, что выжил — благодаря вам, конечно.

И снова Люк промолчал, выбирая удобный момент, чтобы сообщить ей наконец то, ради чего все и задумано. Ему ужасно не хотелось портить ей настроение, но он старался уверить себя, что медлит вовсе не потому, что рядом с этой девушкой что‑то темное и тягостное в его душе тает, исчезает без следа. И он чувствует себя…

Счастливым.

Если счастье заключено в этом мгновении, которое ему так страстно хотелось бы остановить.

Нет, он только откладывал неизбежное.

Люк знал, что нет ничего страшнее разгневанной женщины. А что касается леди Дженис, когда она разозлится, испытал на себе. И все‑таки как бы он хотел, чтобы она перестала драться как дикая кошка, а просто доверилась ему.

Сейчас она сидела лицом к нему, обхватив руками колени, а он просто на нее смотрел.

— Я рада, что вы подали сигнал. Сегодня был очень трудный день, столько всего произошло, что вряд ли удалось бы заснуть.

Только этого не хватало: она начала с ним откровенничать. Следовало немедленно прекратить эти глупости: какое ему дело до ее мелочных забот? — или не прекращать?

Люку все же хотелось узнать, что еще произошло в этот день, и потому он спросил, стараясь не выдать своих эмоций:

— Как вам его светлость?

— Как‑то вы не очень почтительны и дерзки для грума.

— Я не стремлюсь всем нравиться.

Она отвела взгляд в сторону.

— Герцог — темная лошадка, но заподозрить себя в безнравственности не подал ни малейшего повода.

Люк вскинул бровь, но промолчал.

Эсмеральда громко зевнула, один из щенков заскулил и завозился, в то время как остальные, насытившись, посапывали у матери под боком.

Дженис оторвала взгляд от трогательного зрелища и посмотрела на Люка:

— Мне кажется, он привык, чтобы ему беспрекословно подчинялись. И если не добивается своего, то приходит в ярость. Верно?

Он промолчал, и она продолжила:

— И меня очень удивило поэтому, что сегодня вечером со мной он проявил поразительную выдержку.

Она тяжело вздохнула.

— Только не спрашивайте о подробностях — вы бы не одобрили. Впрочем, я и не нуждаюсь в чьем‑либо одобрении.

Вскинув подбородок, Дженис с вызовом взглянула на него.

— Но ведь вам хочется мне рассказать, — мягко проговорил Люк. — В противном случае вы бы об этом не упомянули.

Они говорили шепотом, чтобы не нарушить покой собачьего семейства и не разбудить других работников конюшни.

Дженис залилась краской и, закрыв лицо руками, вздохнула.

— Хорошо. Я все же решила покорить герцога… Да, и не смейтесь. Я, девушка, которая не получила ни единого предложения в прошлом сезоне.

Только Люку было не до смеха: все в нем взбунтовалось против этого плана, — и он невольно подался вперед.

— Почему именно его?

Она опустила руки.

— Потому что я устала быть незаметной. Он герцог, а значит, облечен властью и влиянием. Став герцогиней, я наконец выйду из тени. — Она ненадолго умолкла, потом добавила: — Я знаю, вы подумали, что ради этого мы и прибыли, только все не так.

— Так почему вы приняли такое решение? Разве вам не достаточно благ в обществе как дочери маркиза? Почему вдруг захотелось большего?

Выражение ее лица стало отчужденным.

— Я не властна над собственной судьбой. А почему… Это я обсуждать не стану, скажу лишь, что случайно услышанное сегодня полностью все переменило. Я вдруг осознала, что должна взять свое будущее в собственные руки, поэтому и решила принять вызов.

— То есть уподобиться всем остальным? — с горькой иронией произнес Каллахан.