Книга Красный бутон, страница 27 – Джойс Дингуэлл

— Но его задержала полиция, ему было неприятно.

— Неприятно? Дальнобойщику? Это мне было неприятно, когда я объяснялся с полицией. Они никак в толк взять не могли, какого черта я их тормошу из-за какой-то глупой девчонки.

— Элиссу тоже подвозят, — попыталась защититься Роуана.

— Мне до нее дела нет.

— Зато Николасу есть до нее дело, но он так не беспокоится.

— Мне кажется, он за нее не отвечает, — задумчиво произнес Джонатан.

— Как это?

— А так, что чутье мне подсказывает, что Элисса… Ну в общем, уже все — обращена. — Роуане показалось, что его голос стал загадочным.

— Она — что?

— Обращена. Ну, так раньше говорили. То есть о ней уже кто-то другой заботится.

— Но она как раз сюда приехала, чтобы этого кого-то найти — фермера с тростниковой плантацией, или с ананасовой, или с имбирным полем…

— Это мнение Джарвиса. Я сомневаюсь, что его сестра разделяет его.

Вспомнив, как Элисса вела себя с мужчинами, Роуана была готова признать правоту Джонатана. Элисса любила мужскую компанию, кокетничала со всеми подряд, никого не выделяя. Неужели она и вправду была… как это… обращена?

Заметив, что Роуана глубоко задумалась, Джонатан с презрением произнес:

— Ну ладно, хватит вам бороться своей женской интуицией против моей логики. Джарвис не суетится, потому что знает, что ничем не может помочь.

— А вы суетитесь, потому что вы мой опекун?

— Возможно.

Сунув папиросу в рот, он стал прикуривать. Огонек от зажженной спички на мгновение осветил его мужественное, с резкими чертами лицо.

— Роуана, я не потому схватил вас на руки, что вы ревели белугой, — холодно сказал он, отбрасывая спичку в сторону.

Их опять обступила кромешная тьма.

— А… почему? — Она не знала, кто тянул ее за язык.

— А решайте сами. Может, я это от радости, что мне не пришлось опознавать ваш труп, или искать вас всю ночь, или…

Роуана подождала, но продолжения не последовало.

— Решайте сами, — монотонно повторил он.

Смутившись, Роуана сказала:

— Я, кажется, слегка покалечила ваш имбирь.

— Какого черта вы там делали?

— Мне показалось, что я наступила на змею. Вернее, это был корень или ветка, только я испугалась, отпрыгнула, и побежала, и… сбилась с дороги. Было темно, и я не знала, куда идти. Потом я увидела, что какая-то машина едет в Наргано…

— Это я ехал из Наргано к шоссе посмотреть, не бродите ли вы там. Когда я убедился, что нет, то поехал обратно.

— Ах, значит, я не домой шла. То есть, — Роуана надеялась, что Джонатан не расслышал слово «домой», — я шла к шоссе.

— Да. Вы двигались к шоссе! — Он расслышал. — Вы вышли бы на трассу и попали бы прямо под грузовик! Хорошо же вы ориентируетесь на местности.

— А я не здешняя, — напомнила она.

Поднялся ветер. Облака, закрывавшие звезды, стремительно рассеивались. Роуана поняла, что стало светлее, когда заметила, что Джонатан пристально смотрит на нее.

— Не вздумайте еще раз что-нибудь подобное учудить.

— А не то?..

— А не то я решу, что вы любите, когда вас наказывают, и повторю то, что сейчас сделал. Считайте, что я вам угрожаю. А сейчас садитесь в машину и едем.

Лежа без сна в кровати, Роуана смотрела в окно. Звезды, которые коварно отказали ей в помощи, теперь серебряным светом освещали имбирное поле. Нэнси принесла ей стакан горячего молока, но заснуть все равно не удавалось. В памяти стали возникать фрагменты прошедшего дня: жгучий, откровенный поцелуй, угловатые черты выступившего из темноты мужского лица, слова «я повторю то, что сейчас сделал», «считайте, что я вам угрожаю». Что он имел в виду? И чем все это закончится?

Поспать ей удалось не больше двух часов.

— Проснитесь и пойте! — Джонатан разбудил ее, возникнув с подносом на пороге комнаты.

Роуана взглянула в окно. Солнце стояло высоко, и, хотя это ничего не значило, потому что в Куинсленде оно с самого утра забиралось в зенит, Роуана с ужасом поняла, что опоздала на работу.

— Нет-нет, сегодня у вас выходной, — поспешил сообщить опекун, — и мы едем на прогулку. Буду вас учить ориентированию на местности.

Цветка имбиря на подносе не было.

— А что, это так важно?

— Иногда здорово помогает.

— Временно проживающим?

— Недолго же вы боролись. Но все равно, когда вернетесь в Англию, будет что рассказать друзьям. Даю вам…

— Полчаса!

Когда он выходил из комнаты, Роуана крикнула ему вслед:

— Спасибо за завтрак! А где же цветочки?

— Я подумал, вы их и так ночью до отвала нанюхались.

Роуана мигом проглотила завтрак и оделась. Пусть она пока не умела ориентироваться на местности, но зато хорошо усвоила, что у Джонатана тридцать минут — это ровно тридцать минут и не секундой больше.

У машины она очутилась в ту самую секунду, когда он поднес палец к клаксону.

— Куда мы едем?

— Это секрет.

— А почему вы меня раньше не разбудили? Уже жарко, боюсь, учение у меня не пойдет.

— Я собирался, но решил, что вам нужно выспаться после ночного происшествия. Кроме того, прогулка сегодня не затянется, но для начала достаточно.

Выехав на шоссе, ни направо — к северным городам, ни налево — в сторону «Мальчика-с-пальчик» они не повернули, а двинулись прямо — грунтовая дорога, оказывается, продолжалась по другую сторону трассы. Машину затрясло на кочках.

— Это запасной путь, — пояснил Джонатан.

— Куда? — не поняла Роуана.

— На взлетное поле, — произнес он с гордостью.

— А мы полетим?

— Конечно. Мой друг — летный инструктор. Вы наконец увидите, где живете. — Они уже въезжали на небольшой аэродром. — Тут находится летный клуб, и я его член. Я мог бы сам сесть за штурвал, но я буду гидом, а пилотом — мой друг Гай.

Молодой обаятельный Гай вразвалочку подошел поздороваться и повел их к маленькому спортивному «Дрэгону», стоявшему на поле среди чертополоха. Джонатан помог Роуане взобраться в него, и урок ориентирования на местности начался.

Они летели вдоль шоссе на север, когда он сказал Гаю, что Роуане хотелось бы узнать изучаемый предмет и с южной стороны. Внизу до горизонта простиралась шоколадная земля — именно на такой почве выращивали тростник — с рядами влажно поблескивающих изумрудных побегов. Но Гай, почему-то хихикая, объяснил, что главные цвета здесь — черный и красный. Черный — цвет мелассы, или черной патоки, а красный — красного рома под названием «Кровь Нельсона».