
Онлайн книга «Возвращение домой»
— Все дело в том, что Джон не выносит, когда женщины суетятся, — не раз повторял ее отец. Пенни прошла в столовую и села в кожаное кресло, стоящее в углу. Джон заглянул в окошко между столовой и кухней: — Налей нам шерри, ладно? Пенни подошла к шкафчику с напитками и налила три бокала — себе ровно столько же, сколько и мужчинам. Сегодня она работала наравне с ними! Когда ее отец и Джон вошли в столовую, они очень тактично не заметили этого. Джон нес дымящееся блюдо, а шедший за ним мистер Бартлетт нес… нагретые тарелки. — Карри приготовил Вонг Ли в поварской, — с полуулыбкой объяснил Джон Пенни. — Ты же не думала, что будут стейки? — Раз сегодня карри Вонга, я не буду разочарована, — отозвалась Пенни. — Но все равно я очень люблю твои стейки, Джон. — Тогда я тебя не разочарую. Но сначала давайте съедим карри. Пока ели карри, Джон время от времени выходил в кухню переворачивать мясо, а когда наконец внес его, оно, как всегда, оказалось великолепным. — Не представляю, как они получаются у тебя такими сочными, — заметила Пенни. — Я сам выбираю мясо, — объяснил Джон. — Когда я вхожу, мясник тут же уступает мне место у колоды. За стейком настал черед фруктов со сливками, а потом кофе. Пенни пила кофе, слушая, как мужчины обсуждают хозяйственные дела. Ей было уютно и тепло; тело охватила приятная усталость. Хорошо бы не возвращаться домой. Ее дом здесь, в Стоунвилле. Пенни вспомнила, как когда-то, совсем еще маленькой девочкой, она заблудилась. Доктор Дин нашел ее у речки и посадил на лошадь впереди себя. — Поедем домой, милая, — сказал он. — Попьем с тобой чаю. Пенни сидела в этой же комнате с доктором Дином и пила чай, как взрослая. А потом он сказал: — Ну вот, а теперь, малышка, мы отвезем тебя в твой дом. Мистер Бартлетт прервал ее воспоминания, сказав, что пора возвращаться. — Мы бы с удовольствием остались еще поболтать, но сегодня наработались… Джон распорядился, чтобы привели их лошадей, и немного проводил их. Стало совершенно темно. На небе сияла луна, заливавшая луга серебряным светом. Кроме звуков, доносившихся из Стоунвилла, необъятную, бесконечную австралийскую ночь заполнила тишина. — Ну, Пенни, как ты теперь относишься к тому, что в Бинду есть экономка? — обратился он к дочери, открывая ворота в поместье. — Замечательно, пап. Ты выиграл. Что будем делать завтра? — Завтра… нужно доделывать навесы, — неохотно отозвался он. — Работа чересчур грязная. Но ты можешь привезти нам ленч. — Нет, лучше я займусь огородом. В конце концов, нечестно каждый день оставлять мисс Диттон одну. Они подъехали к дому, и мистер Бартлетт заявил, что сам расседлает обеих лошадей. — Иди в дом. В следующий раз расседлаешь ты. Входная дверь была распахнута, в холле горел свет. Пахло спиртом… или чем-то вроде лака… Интересно, чем занималась мисс Диттон? В этот миг та вышла из маленькой гостиной, где Пенни держала свои альбомы с газетными вырезками. — Как прошел день? — спросила экономка. Пенни обратила внимание, что, несмотря на оживленное, даже энергичное выражение лица мисс Диттон… голос ее звучал монотонно и невыразительно. — Прекрасно, — ответила Пенни. — Надеюсь, вам не было одиноко. — Нет, нет. Мне некогда было скучать. Я провела такой день… можно сказать, занималась генеральной уборкой… — Не настолько уж наш дом запущен, — неуверенно проговорила Пенни. — Нет, не сам дом. Мебель. Ты даже представить себе не можешь, какая огромная разница между тем, что было и что стало. Я сняла все слои лака вот с этого шкафчика… и покрыла лаком заново. Пенни с восхищением взглянула на шкафчик. — Выглядит замечательно. Но это очень тяжело. — Это ерунда. Ты еще не видела гарнитур из кедра. У Пенни оборвалось сердце. — Гарнитур из кедра? — Да, который, как ты сказала, прежде стоял в угловой комнате. Гарнитур твоей мамы. Это такая красивая мебель. И очень ценная. Нельзя позволять ей пылиться… Пенни с трудом выдавила улыбку. Конечно, мисс Диттон действовала из добрых побуждений. И конечно, она права. Эта мебель требует ухода. Вот только как сказать мисс Диттон, что она неприкосновенна? Никто не смел ее касаться. Так хотел отец. — Идем, сама увидишь, — позвала ее мисс Диттон. — Да, пойдемте. Пенни внезапно ощутила, что ноги ее не слушаются, и с трудом сдвинулась с места. — Сегодня я поужинала пораньше, — рассказывала мисс Диттон. — И снова взяла посмотреть твои альбомы с вырезками. Ты ведь не возражаешь? — Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Меня очень заинтересовала ранняя история этих мест… и трех семейств. Я прочитала абсолютно все. Они подошли к задней комнате, и мисс Диттон с гордостью распахнула дверь. Вся комната, служившая складом неиспользованных вещей, была прибрана и вымыта. Гарнитур из кедра был великолепно отполирован и сверкал при свете электрической лампочки. Пенни печально смотрела на него. Как он был красив! — Видишь? — заговорила мисс Диттон. — Нельзя из-за переживаний забросить такую великолепную мебель. Я знаю, сначала тебе будет больно, но потом ты сама будешь рада. — Потом? — повторила Пенни, возвращаясь к действительности и переводя взгляд на мисс Диттон. — Нет, мисс Диттон, не может быть никакого «потом». Вы помогли восстановить воистину ценную мебель. Обещаю содержать ее без пыли и сохранить полировку. Но я должна взять с вас слово не рассказывать папе… — Перестань. — Мисс Диттон подошла к туалетному столику и начала выдвигать и задвигать средний ящичек, словно демонстрируя, как свободно он ходит. — Мистер Бартлетт человек практического склада ума… — Но только не в отношении этого гарнитура, — прервала ее Пенни. — Пожалуйста, поверьте мне. Мы с вами будем знать, что отныне он не останется заброшенным, но никому об этом не скажем. Большое вам спасибо… — Этот комод на аукционе в Сиднее можно продать за сто пятьдесят фунтов стерлингов. Ты даже не представляешь, каким спросом пользуется мебель из кедра… Взгляд Пенни метнулся к комоду. — Здесь лежат мамины коллекции. Папа никогда ничего не трогал… — Дорогая, незачем беспокоиться. Я все оставила внутри, как и было. Чистила я только снаружи. Пенни подошла к комоду, приоткрыла верхний левый ящик, где хранилась материнская коллекция бус, безделушек и всяких диковинок, и едва удержала вздох облегчения. Затем девушка выдвинула правый ящик… тот, где письма, которые никогда не выбрасывались, всегда лежали кипой — в том положении, как мама их туда бросила. |