Онлайн книга «Серебряная луна»
|
– О, Мэри, ты нашлась? Хорошо. Здравствуйте, мистер Уиллингтон. И вы…, мистер Уиллингтон. Мама, почему ты здесь в такую рань? Не дождавшись ответа, молодой Грейсон увел за собой Дотти. Когда они скрылись за поворотом, тишина была нарушена общим вздохом. Затем Гортензия заявила: – На твоем месте, Летиция, я бы подумала о приданом. Миссис Хоул подпрыгнула на месте. – Что ты несешь, Гортензия Вейл! Моя дочь честная девушка… – Вот именно. Как честная девушка, она теперь должна выйти за него замуж. – Дотти и Ник очень дружат… Голосок миссис Бримуорти напоминал уксус, в котором растворили килограмм сахарина. – Мне тоже так кажется, милая Летиция. ОЧЕНЬ дружат. Это прямо-таки бросается в глаза. Дамы Грин-Вэлли прошли отличную жизненную школу Они прекрасно знали, когда и чью сторону следует занимать. Петиция Хоул была достойным противником миссис Бримуорти, так что голоса были поделены поровну. Надвигалась буря, и под ее прикрытием Гортензия и Мэри торопливо распрощались с обоими Уиллингтонами и юркнули в калитку. Мэри с наслаждением рухнула в свою постель и проспала до полудня. Разбудил ее голос Гортензии, о чем-то споривший с Харли. Тот возражал, но как-то безнадежно. – ., пусть едет. Он должен покончить с этим, вот и все. Ну да, да, можно просто послать письмо с просьбой об увольнении, можно спрятаться у тебя на холме – и что дальше? Им с девочкой здесь жить. Или ты хочешь, чтобы они удрали из родных мест? – Горти, я разве говорю чего? Просто боязно мне. Он ведь первый день, как спит нормально, вот прям по приходе и завалился! А,тут это письмо. Я уж и над паром хотел подержать, да струхнул. Билли ведь легавый, сразу поймет, что я лазил в конверт. – Отдай ему письмо и спроси, в чем там дело. Ой, Харли Уиллингтон, не знала я, что ты такой нерешительный теленок! Мэри торопливо натянула футболку и джинсы, задержалась на миг перед зеркалом, осторожно провела пальцами по груди… Здесь несколько часов назад покоилась голова Билла. Ее любимого. Ее единственного. Она слегка покраснела и бросилась вниз. Гортензия расхаживала по дорожке, Харли сидел на ступеньках. При виде Мэри он просиял. – Проснулась, коза? А мой спит до сих пор. Вылечила ты его. – Я очень на это надеюсь. А что за письмо? Я случайно услышала наверху… Гортензия фыркнула. – Ха! Случайно! Ладно врать-то. Из Лондона письмо, официальное. Со штампом Скотланд-Ярда. Харли его спрятал и теперь гадает, отдавать его Биллу или нет. – Дядя Харли, конечно отдавать! Ведь Билл ждет решения… – Так-то оно так, дочка, да ведь смотря какое решение. – Любое! Ему нужно покончить с этой историей, освободиться от этого раз и навсегда. Отдавайте и не сомневайтесь. Хотите, я отдам? – Хочу! – Еще чего! У, старый браконьер! Ты, значит, письмо спер, а она должна отвечать? – А мы не скажем, что я его спер… Мэри взяла письмо и направилась к калитке… Позади нее разгоралась война насмерть. Девушка с улыбкой слушала доносившиеся до нее фразы и вспоминала бабушку Аманду. Как они ругались с Гортензией! Гомер и Шекспир обзавидовались бы! – Ох, и вредная же ты бабка, Горти Вейл! – А ты дед, сто лет в обед, обалдуй и пьяница. Нахлестался сегодня ночью своих декоктов, а теперь робеешь. – Да ты ж со мной пила! – Я? Да что это ты такое говоришь, Харли Уиллингтон! Сколько я выпила? А ты сколько? – Да уж выпила… – Попрекаешь, значит? Скопидом несчастный! – Это я-то скопидом?… Мэри усмехнулась и торопливо направилась к дому на холме. Билл читал письмо, сигарета дотлевала у него в пальцах, а Мэри сидела напротив за столом и терпеливо ждала. Лицо Билла не выражало абсолютно ничего, только скулы немного заострились. Дочитав и перечитав, он протянул листок бумаги Мэри. – Я не понимаю, Билл. Тут очень много каких-то номеров… – Это номер уголовного дела, номер моего личного дела, ну и всякие исходящие-входящие. Смысл в том, что расследование закончено, и меня приглашают явиться для оглашения решения комиссии. Если не явлюсь, пришлют письменно, еще через пару недель. – А если поедешь сам? – Тогда завтра. Может, послезавтра. – Поезжай. Он вскинул на нее серые, тревожные глаза. – Ты считаешь? – Конечно. И думать нечего. Покончишь со всем этим раз и навсегда. Примешь решение. – Мэри… А ты? – Что? – Какое решение примешь ты? Она склонила голову на плечо, обласкала шоколадным взглядом, улыбнулась. – Я приму любое ТВОЕ решение, Билл. – Если меня оставят на службе… – Значит, поеду за тобой. Впрочем, ты меня еще никуда не звал. Билл задохнулся, словно воздух стал стеной, в которую он врезался. – Мэри, я ведь… Черт, ну что ж я за идиот, в самом деле! Мэри! – Что, Билл? – Ты выйдешь за меня замуж? – Да. Она встала, обошла стол, положила руки на плечи Биллу. Сказала спокойно и тихо: – Я выйду за тебя замуж, Билл. Прямо сейчас. Здесь. Пойдем. Она повела его в сад. Билл шел, чувствуя, как стучит в висках сердце, как дыхание то и дело сбивается, как горит в жилах серебряным огнем кровь. Маленькая женщина с искристыми глазами вела его за собой, и впервые за много лет он чувствовал себя счастливым и немного испуганным. Он боялся только одного – причинить ей боль. Обидеть неловкостью. Испугать резкостью. Он слишком долго жил в жестоком мире мужчин, чтобы вот так, сразу и насовсем поверить в счастье. Трава оплетала им ноги. Птицы пели над головами. Цветы обволакивали ароматом. Их собственный маленький Эдем звал своих Адама и Еву. Потому что во все времена это бывает впервые, когда нет никого и ничего вокруг, есть только ты и я. Я люблю тебя, говоришь ты. Я люблю тебя, отвечаю я. Иначе мир давно остановился бы. Харли пил чай, Гортензия отдыхала. Спор вымотал обоих, тем более что и спорили-то ни о чем. Теперь двое стариков наслаждались тишиной и покоем. Как выяснилось, очень недолгим. |