Онлайн книга «Я люблю Капри»
|
13
— Здравствуйте, это «Фотофиниш» — улыбнитесь! — Люка прекрасен, как бог любви! — Простите? — Клео! Здесь так красиво! — неистовствую я. растягивая серебристый телефонный шнур так, чтобы не отрывать глаз от панорамы. — Кто говорит? — Это же я, дурочка! — Как она может не узнать свою соседку по квартире? — Ким? Что происходит? — Я не могла не позвонить, я должна была тебе сказать: «Вы не женщины, вы — рай земной!» — Я изображаю сильный итальянский акцент. — Ты пила? — Да, но это было вчера вечером… Я быстро ввожу Клео в курс событий, рассказываю про обед в «Фаральони», про нескончаемые десерты и про невозможно внимательных официантов. — «Вы не женщины, вы — рай земной», — повторяет Клео с удовольствием, но вместе с тем и с недоверием. — В жизни ничего подобного не слышала! — Замечательно, правда? — Я извещу об этой фразе брата, но не думаю, что в Шеффилде такое может сработать. — Может и не сработать, — соглашаюсь я. — Эти итальянцы, они совсем из другого мира, — вздыхает Клео. — Они действительно ценят женщин. Я как раз размышляю над тем, что это чувство взаимно, как у меня с языка опять слетает: — Люка прекрасен, как бог любви! — Кто такой этот Люка? — Клео озадачена. — Управляющий магазина — Люка Аморато… — У тебя странный голос… счастливый… — Это так редко бывает? — Редко, если речь идет о мужчине! — объявляет Клео. — Он же, кажется, должен был оказаться скользким пронырой? — Нет! — возмущаюсь я. — Он худой, взъерошенный и настоящий! — Настоящий? — У него такой маленький шрам на верхней губе, — мечтательно рассказываю я, — и невероятно голубые глаза… — И вы знакомы уже… — Почти полтора часа! Мы покатываемся со смеху. — Я знаю! Но он невероятно красивый! — Должно быть, дело в его итальянском акценте — зов предков, знаешь ли, — предполагает Клео. Если бы дело было в этом, Марио заполучил бы меня по первому требованию. Как мне убедить ее, что Люка — избранный? — Ну, это как живой тирамису, [64] — говорю я. — М-м-м-м! — Она приходит в восторг и наконец, сдается. — Когда его рука оказалась у меня за пазухой… — Я погружаюсь в воспоминания. — Что? — Он меня одевал, — поспешно объясняю я. — Погоди! Назад! А когда он успел тебя раздеть? Я смеюсь. — Он меня не раздевал. Я сама. — Ты по собственной воле сняла одежду в присутствии мужчины? Не верю! Я быстро излагаю ей все по порядку. — А теперь ты встречаешься с ним у этой местной достопримечательности? — Да. — Я вздыхаю. — Мне кажется, будто это наше первое свидание. Молчание. — Клео? Ты здесь? — Я смотрю на экранчик телефона, чтобы проверить, не разъединили ли нас. — Да, да. Просто… — Я чепуху мелю? Правда? — О боже! — Что? — Это пришла та скандалистка, которая вечно требует, чтобы ей кого-нибудь удалили с фотографии, — шипит Клео. — Ладно, иди тогда. Удачи! Я кладу трубку с чувством небольшого стыда. На данный момент все прелести жизни приходятся на мою долю. Хорошо еще, что Клео из тех редких людей, которые искренно радуются, если с тобой случается что-то хорошее. Не то чтобы за последние два года я утомила ее приливами неуемной радости, но кто знает, что мне придется ей рассказать ближе к вечеру… Окаймленные высокими стенами улочки заканчиваются пыльными лимонными рощами, а потом, свернув за угол, я оказываюсь перед островком амазонских джунглей, которые кто-то перенес в эту небольшую долину. Я вглядываюсь в яркую, плотную зелень. Указатель утверждает, что ступени справа от меня ведут к морю и к Гротто Матерманиа. Группа американских туристов пришла в уныние перед этим спуском — они смотрят, как на верхних ступеньках один за другим, раскрасневшиеся и измученные, появляются те, кому удалось одолеть подъем. — А оно того стоит? — спрашивает одна из туристок. Гид-итальянец пытается расшевелить американцев сообщением, что именно в этом гроте некогда происходили знаменитые античные оргии. — Эти люди, может быть, устали не только от того, что им пришлось подниматься по ступенькам! — шутит он. Какой-то жизнерадостный техасец говорит гиду: — Знаете, из всех наших гидов вы лучше всего говорите по-английски. — Вы тоже неплохо говорите по-английски, — не упускает случая съязвить гид. Я оставляю их и иду дальше, прохожу между столиками ресторана под открытым небом с неаппетитным названием «Ла Гроттелле» [65] и выхожу на дорожку, ведущую к Арко Натур ал е. Каждая из этих ступеней, поросших горчичного цвета лишайником, приближает меня к зеленой скамье. Я вся в предвкушении, я делаю глубокий вдох: воздух пахнет высохшими на солнце сосновыми иглами и затхлой пылью пополам со жвачкой и духами проходящих мимо туристов. Их несмолкающие крики перекрывают только голоса птиц, которые пищат, как резиновые игрушки-пищалки, и тут и там скачут с ветки на ветку. У моих ног по горячему цементу прошмыгнула ящерка — скользнула, остановилась, снова метнулась, как живая азбука Морзе. Я слежу за ней взглядом. Ящерка скрывается за кромкой смотровой площадки, а я поражена тем, какая красота открывается моим глазам: изъеденная водой и ветрами арка в форме буквы «А» гордо противостоит бесконечной синеве. Я снимаю солнечные очки, чтобы убедиться, что я действительно здесь. — Не могли бы вы?.. — Три девочки просят меня, их сфотографировать. Они англичанки, сестры, все зачарованы красотой панорамы. — Нужно обязательно привести сюда Джеймса, — объявляет Первая Сестра. — Если я сумею притащить его сюда, то выйду за него замуж — такая примета. Это необыкновенное место. Она права. Необыкновенное. — Я так хочу, чтобы Он был здесь со мной, — мечтательно говорит Вторая Сестра. — Кто — Он? — растерянно спрашивает Третья Сестра. — Он — тот, что в моих мечтах, — вздыхает Вторая. Я улыбаюсь. Я знаю, что это значит. Более того — мой Он скоро придет сюда. О боже! Держите меня! Я-то думала, что в моих мечтах уже не появится никакой Он. |