Онлайн книга «Кого за смертью посылать»
Перевалило крепко за полдень. Но, если следовать Колобковым наставлением, сегодня с конскими барышниками затеваться не стоило. Завтра будет день… Да ведь и сегодняшний день надо как-то прожить, а в кармане всего две полушки. — Слезайте с коня, — скомандовал Колобок. — Ведите в поводу, хольте и лелейте напоказ… Жихарь через плечо переглянулся с водяником. Тот вздохнул, признавая, что слаб против недавнего пленника в торговом деле. — В самую грязь, — вздохнул богатырь и подчинился. Спешился и Мутило — он грязи не боялся. — Ну и сам выкатывайся, — сказал Жихарь Колобку. — С какой стати? Я нынче содержимое переметной сумы… И запомните — нет теперь среди нас ни князей, ни водяных, а есть равноправные члены торгово-промышленного товарищества «Колобок и сыновья»… — Какие мы тебе сыновья? — разом взревели от обиды человек и водяник. — Ну, должны же мы как-то называться. Вот мы и будем товарищи, поскольку товар у нас общий… К тому же объявим, что мы — с ограниченной ответственностью, то есть вообще ни за что не отвечаем! — Мой товар-то… — булькнул Мутило. — Тогда сам и торгуй… Козленка за два гроша… — Быстро ты нас обратал, горбушка катючая, — проворчал богатырь. — Гляди, люди-то добрые уже с ярмарки идут… Действительно, впереди вдоль обочины, старательно обходя дорожную грязь, которая так и норовила распостраниться пошире, двигались два рослых мужика, тащили на плече толстое короткое бревно. Бревно было какое-то странное и пестрое. Вблизи бревно оказалось человеком, одетым в красный парчовый кафтан. Штаны у него были короткие, ножки пухлые, лицо бритое, а голова венчалась длинными кудрявыми волосами. — Это что — невольника несут? — нахмурился Жихарь. В своем княжестве он никакой работорговли не допускал, хоть и терял на этом немало. Но мужики нисколько не походили на заморских купцов, охочих до здешних добрых девиц и красных молодцов: обычные деревенские мужики, судя по платью, зажиточные и не привыкшие тратить деньги на что попало. — Невольников не носят, — сказал Мутило. — Невольники сами носилки таскают… — Здравствуйте, люди, — сказал Жихарь и поклонился не по-княжески. Кланяться по-княжески он так и не научился, сколько ни билась бедная Карина, — запутался во всяких четвертьпоклонах, поклонах вполоборота и так далее. — Здорово, коли не шутишь, — хмуро сказал старший из встречников (отец и сын, догадался Жихарь). — Тоже грабить будете или по-хорошему разойдемся? С этими словами он обернулся к младшему, они сняли ношу и поставили ее столбом. Несомый застыл в этом положении. Волосы рассыпались у него по плечам и оказались чуть не до пояса. — А уже грабили? — обрадовался Жихарь случаю навести справедливость. — Пробовали, — важно сказал старший, снял войлочную шапку и начал ей обмахиваться от жары. — Сам Кидала пробовал, только ничего у него не вышло. — Покупка ему наша не по нраву пришлась, — добавил младший и покосился на отца: мол, по делу ли подал голос. — Что за Кидала? — насупил брови богатырь. — Скоро сам увидишь, — заверил старший. — Он там всегда стоит. Стража его иногда гоняет, да ведь круглые сутки за ним не уследишь. Вот он и поджидает пеший люд, да и конных не пропускает. Поэтому мимо него лучше ходить целым обозом. На обозы он посягать боится. — Разбойник? — уточнил Мутило. — Тела у него на трех разбойников достанет. Немал-человек. Отберет у прохожего казну или товар, а самого в колючие кусты как кинет! Пока из кустов выцарапаешься, Кидалы и след простыл. — Нас не кинет, — заверил Жихарь. — А это, что ли, ваша покупка и есть? Кто таков? Кто велел людей продавать? Мужик нахлобучил шапку на прежнее место. — Лишних людей нам не надо: нас самих девать некуда. А мы, молодец, старинное пророчество исполняем. — Какое такое пророчество? — вскинулся на всякий случай многоборский князь. — А вот жил в додревние года один провидец и стихотворец, очень любил мужика, заботился о нем, князей же всячески срамил и порочил. И сложил заклятье такое: эх, эх, придет ли времечко? Приди, приди, желанное! — И пришло времечко-то? — Да покамест нет, — досадливо сказал мужик. — Времечко придет, желанное наше, когда мужик не Блюхера и не вот этого облома, а совсем других с базара понесет. Как их… Имена какие-то чудные… Одно на белку похоже, другое на утку… Но еще, видно, не пора… Блюхера мы уже носили с базара, он еще потом врагом народа оказался, а вот с этим покуда не разобрались… Жихарь и Мутило внимательным образом оглядели мужицкое приобретение, и даже Колобок высунулся из сумы. Толстое лицо облома с пухлыми губами ничего особенного не выражало, глаза были пустые и бесцветные. — Эт-то кто же такой? — снова спросил Жихарь. — Да гляди лучше — это же Милорд! Неуж-то не узнаешь? — Какой Милорд? — Глупый, какие же еще Милорды бывают? Мы нарочно просили, чтобы поглупее выбрали… — Выбрали что надо, — похвалил Мутило. — У иного пескаря морда умнее бывает… — И какая от него польза? — не унимался Жихарь. — А такая, что все надо делать по порядку: сперва Блюхера с базара понести, потом Милорда Глупого, а уж после того придет желанное времечко, не раньше… — И что будет? — Вот привязался! — осерчал мужик. — Сказано тебе — пророчество исполняем! Отцы наши так делали, и деды, и пращуры… Каждый год, как проклятые, таскаем это добро с базара… Да что с вами разговаривать, все равно не поймете! — Погоди! — Жихарь даже ухватил мужика за рукав. — А что он умеет? — Все, что Глупому Милорду положено: ржаное вино пить, овсяную кашу лопать, в кости играть, спорить на денежный заклад, верхом кататься, девок портить, морями владычествовать, машину за машиной изобретать, чтоб работе помочь… — Ну, таков-то я и сам Милорд, — сказал Жихарь. — А говорить-то он умеет? Мужик почесал шею. — Ну поговори, коли хочешь, денег не возьмем… Если речь его поймешь. — Говори, говори, — зашептал Мутило, обрадовавшись дармовщине. — Милорд, — сказал Жихарь. — Милорд… Кажется, знаю я, по-каковски с ним надо разговаривать… Не зря с Яр-Туром столько времени горе мыкали… Милорд, вонтаю ай ту ю один квесченз задать: ху ю ты такой есть итыз? — Какие вы, люди, грубые, — посетовал Мутило. — Первый раз видишь Милорда, и сразу такие гадостные словеса развел… Языки бы вам повырьшать! Известно — нечисть не терпит человеческих ругательств. |